– Это чудесный дом, и он заслуживает владельца, который будет его любить, – сказал Йен.

– Ну как вам, нравится тут у нас, мисс Дэнфорт?

Пока Женевьева и Йен беседовали о Тэнзи, герцог пригласил ее к себе в кабинет для еще одной беседы, и теперь они вместе попивали чай.

– Я просто чудесно провожу время, и все так добры и великодушны ко мне.

– Я видел, вам прислали цветы. Думаю, ваш отец гордился бы. И беспокоился за вас.

Она улыбнулась.

– О, я уверена, это всего лишь великодушие. Просто жители Суссекса очень добры.

Брови герцога скептически поползли вверх.

– Мужчины Суссекса.

Тэнзи рассмеялась.

– А Эверси – такая чудесная семья. Все очень милые и добрые. И, похоже, все они филантропы.

Тэнзи скрестила пальцы; в конце концов, это совсем маленькая ложь.

– Филантропы? – Кажется, слово его позабавило.

– Мы гуляли по городу, и я познакомилась с викарием, преподобным Адамом Сильвейном. И мистер Йен Эверси что-то прибивал у него на крыше молотком. Мне показалось, это благотворительность со стороны богатого джентльмена – так проводить свое свободное время. – Она произнесла это как можно невиннее.

– На крыше? – Герцог внезапно и очень быстро сделался таким холодным и отчужденным, что возникло ощущение, будто ее выкинули из теплой комнаты на лютый мороз. – Впрочем, я этому не удивляюсь. Йен Эверси отлично лазает на высоте.

Тэнзи слегка растерялась, не понимая, что можно на это ответить, но прозвучало это на редкость иронично, тут она не сомневалась.

И разве Женевьева не сказала что-то похожее там, на церковном дворе?

– Я удивилась, увидев, что он работает вместе с остальными… это ему не по статусу.

– Полагаю, это могло показаться удивительным.

Тэнзи почувствовала, что их разговор быстро завершится, если она будет и дальше пытаться выведать что-то о Йене Эверси. Все это ну очень интересно.

– Мой брат был военным, – сказала она.

Герцог сразу смягчился:

– Как и многие мужчины Эверси. Должно быть, вам не хватает брата.

– Он страшно раздражал, много командовал, защищал меня и был очень забавным.

– Почти само совершенство.

Она впилась ногтями в ладони и улыбнулась.

Она не заплачет. Хотя слезы уже поднимались к глазам. Но она крепче, чем выглядит, и ни за что не заплачет. Тэнзи просто кивнула.

Кажется, он понял. Как же он ей нравится, несмотря на то, что все еще слегка ее пугает!

– После смерти моей первой жены я чувствовал себя немного… – герцог поискал нужное слово, – …потерянным.

Он произнес это осторожно. Как будто протягивал ей что-то хрупкое и опасное.

Это подарок, поняла Тэнзи, такое доверие с его стороны. Честь для нее.

Она точно знала, что он имеет в виду. Но глядя на него сейчас, почти невозможно это представить. Фальконбридж излучал силу и власть, казался таким уверенным в себе, таким прочно стоящим на земле. Трудно представить, чтобы он чувствовал себя так, как теперь часто чувствует себя она – словно обломок кораблекрушения в бурном море.

– Я понимаю, о чем вы. – Тэнзи внезапно как будто охрипла, поэтому произнесла это почти шепотом.

– Но благодаря моей первой жене я знал, что из меня получится хороший муж и хороший отец, а именно этого мне в жизни и хотелось. Я не желал превращать свою жизнь в надгробный памятник. В некотором смысле я думаю, что потери помогают нам лучше понять, как быть счастливым. И как сделать счастливыми других.

Он выразил это просто чудесно, чего Тэнзи никак не ожидала. Мысль, конечно, не особенно доброжелательная, но уж какая есть.

– Вы так думаете?

Герцог едва заметно улыбнулся.

– Я это знаю. И еще, думаю, утраты помогают понять, кто заслуживает твоего внимания. Жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать себя на людей, которые, скажем, этого не оценят или не отплатят добром за добро. Людей, которые тебя не заслуживают.

И герцог устремил на нее довольно благосклонный взгляд.

Тэнзи в ответ посмотрела на него невинно, хотя очень хотелось прищуриться и внимательно всмотреться в его лицо.

Ах, уж ума-то ей не занимать. Все эти разговоры о том, кто кого заслуживает, наверняка имеют некоторое отношение к Йену Эверси и намекают на его некую интригующую… непригодность. Но почему? Из-за взглядов, которыми он обменивался с той развратной вдовой?

Опять же, все, что случилось после ее первой встречи с Йеном Эверси, как будто имеет косвенное к нему отношение. Он стал рассказом, а все остальное – сносками к нему. Не обязательно, чтобы ей это нравилось, но до конца она непременно дочитает.

– Я это запомню, – серьезно пообещала Тэнзи. – Спасибо.

Герцог коротко кивнул и повернулся к окну. Тэнзи поняла, что ее выставляют из кабинета.

Она увидела Йена только вечером, когда почти все семейство собралось в гостиной после ужина. Он явился в рубашке с закатанными рукавами, облегающих бриджах и высоких сапогах. Притворяясь, что читает книгу про Ричарда III, Тэнзи поглядывала на него и пыталась представить его без рубашки.

Но быстро опустила глаза, когда по рукам побежало тепло.

– Ты долго собираешься пробыть в Суссексе, Йен? – спросила Оливия, втыкавшая иголку в ткань, на которой буйно расцветали цветы. Как будто их в доме не хватает.

Рядом с ней на кушетке сидела Женевьева, подобрав под себя ноги и держа раскрытую книгу. Герцог ушел, вероятно, по каким-то делам.

– Я тебе уже надоел? Тебе стало скучно? – рассеянно отозвался Йен, не отрывая глаз от шахматной доски.

– Очень трудно заскучать, когда рядом ты, даже если очень постараться.

Уголок его рта дернулся. Он двинул фигуру, и Колин, который заглянул, чтобы взять что-то у отца, и дал себя уговорить на партию в шахматы, негромко выругался.

– Дамы, а что вы делали сегодня в городе? – спросила Оливия.

Тэнзи никогда не упускала подвернувшейся возможности.

Нелепо, но ее сердце заколотилось, словно что-то предвещая.

– Я купила новую книгу, – сказала она. – Возможно, вас она заинтересует, мистер Эверси.

Все присутствовавшие в гостиной мистеры Эверси подняли на нее взгляды, но быстро поняли, что она смотрит на Йена. С запозданием Тэнзи вспомнила, что он теперь капитан.

– Правда? – Он настороженно взглянул на то, что она держала в руках, словно стремясь убедиться, что это действительно книга.

– Это превосходное жизнеописание Ричарда Третьего.

Он улыбнулся коротко и любезно.