***

Ангэй с интересом посматривал на Хатериман. В то же время, видимо, чувствуя моё настроение, не спешил проявлять открытую симпатию. Откровенно говоря, не знаю, обрадовало меня это или огорчило. Чувствуя сердцем, что в будущем предстоит соперничество за привязанность сына и борьба за влияние на него, я не могла не испытывать зловредной радости от демонстрации того, что, чтобы Хатериман там не думала, именно я женщина номер один для моего сына. Когда-то, возможно (и даже наверняка) это изменится, и другая «королева», более молодая и красивая, потесним меня из его сердца. Но это будет не моя прекрасная свекровь. И хочет она того или нет, отныне ей придётся считаться со мной, с моим мнением, если она не хочет стать врагом для своего единственного внука.

С другой стороны, мне не хотелось «пересолить». Я ждала и желала, что она привязалась к Ангэю. Не понимать того, что привязаться к отвергающему тебя, к настроенному против тебя, сложно, я всё же предпочла бы дружелюбную встречу внука и его царственной бабушки.

Бабушки, которая в своё время, не моргнув глазом, скормила бы меня драконам, как других моих предшественниц. Но кто старое помянет, тому глаз вон. Правда тому, кто его забудет – оба.

– Вы – мать моего отца? – голос пятилетнего «королевича» была вполне себе повелительным, но, хвала небесам, он выбрал отстраняющее вежливое «вы» вместо панибратского «ты».

– Да, – коротко ответила Хатериман, и в матовых чёрных глазах всколыхнулось далёкое пламя.

– Это ваш дворец? – решил по-деловому подойти к вопросу мой будущий королевич.

– Этот дворец служил мне домом долгие годы. Я прибыла в него будучи такой же молодой женщиной, как твоя мама. Но принадлежал он сначала моему мужу, потом – сыну, а теперь, если боги будут к нам милостивы, станет принадлежать тебе.

– Все эти люди – они наши слуги?

– Верные подданные.

– Хорошо, – серьёзно кивнул Ангэй.

И отчего-то это не показалось мне комичным.

– Мы приветствуем вас, ваше величество, – сказал мужчина средних лет, лицо которого было мне незнакомо.

– Я рад, – коротко кивнул сын и обернулся на меня, словно ища у меня одобрения или подсказки, что делать дальше.

Пока я соображала, что сказать, Ангэй, не дожидаясь моей реплики, самостоятельно потребовал отвести нас в наши покои:

– Перелёт был долгим и утомительным. Моей матери нужен отдых, – возвести он, надувая щёки от важности.

Я испытала гордость за сына.

За то, что вместо того, чтобы капризничать и требовать удобств для себя (всё это, конечно, будет иметь место позже, куда ж без капризов и детских истерик?), он демонстративно проявлял заботу обо мне, да ещё в присутствии Хатериман. н подсознательно делал то, чего я желала – демонстрировал «царственного львёнка». До льва-то никоим образом не дотягивал.

– Конечно, ваше величество. Ваши покои ждут вас.

– А маму?

– Королеве-матери полагаются собственные апартаменты, – оповестил подошедший Атайрон. – Но они находятся в непосредственной близости рядом с вами и при желании вы всегда сможете её навестить.

– Понимаю. У дедушки во дворце у меня тоже были свои покои, – Ангэй старался сохранить взрослую важность, но на его личике крупными буквами было написано желание разделять одну комнату со мной.

Признаться, мне бы так тоже было бы в разы спокойнее. Но в этой жизни редко получаешь всё то, чего хочешь.

К нашему приезду готовились, стараясь всё обставить в лучшем виде. На убранства, мебель и дорогие ткани явно не скупились. Мне сразу же приготовили горячую ванну, хотя мне не терпелось вновь вернуть себе сына.

Штат моих придворных, отправленных отцом следом за мной, должен был приплыть в Гавань не раньше, чем через несколько дней и это ещё с условием, что путешествие пройдёт без неприятных сюрпризов, так что ближайшие дни я буду существовать в окружении тех, кого мне предоставит Хатериман. Впрочем, жить в окружении шпионов мне уже приходилось и раньше. Не так это, на самом деле, долго – четыре дня. Потерплю.

Мой гардероб должен был прибыть со всем остальным, но в нарядах не было необходимости. На вопрос о платье одна из девушек распахнула дверь в зал, где, подобно манекенам, «стояли» платья на своих подставках. Здесь же, на высоких тумбах, на подставках, сверкали драгоценными камнями диадемы и короны. Внутри тумб, на бархатных и атласных подставках покоились в ячейках ожерелья, колье и цепочки из драгоценных металлов. На любой вкус. От такой роскоши даже у меня, давно позабывшей, что такое бедность и недостаток, разбегались глаза.

– Кому всё это принадлежит? – деловым тоном поинтересовалась я у сопровождающей меня девушки.

– Вам, госпожа.

– Это подарок Хатериман?

– Покои для вас готовились по указанию советника Хасепти, госпожа.

– Советника? – машинально переспросила я. – И всем этим я могу распоряжаться по своему усмотрению?

– Конечно, госпожа. Лорд Хасепти просил передавать ему малейшие ваши пожелания и если вы пожелаете чего-то ещё, нужно только сказать об этом ему. И всё будет в тот же час сделано. Если вы чем-то недовольны или испытываете в чём-то нужду, вам нужно только сказать.

– Лорд Хасепти более, чем любезен.

Я выбрала платье из тёмно-алого шёлка с золотыми вставками, волосы покрыла алым покрывалом, что удерживалось на голове обручем из червонного золота.

Стоило мне закончить с туалетом, как мне доложили о визите свекрови.

– Впустите, – со вздохом велела я, устраиваясь на горе из атласных подушек, разбросанных по ступеням. Ступени, низкие, покрытые мягким ковром, вели на ту половину комнаты, где вдоль ряда окон тянулись диваны с мягкими сидениями и резными, ажурными спинками, расставленными вокруг фонтанчиков с родниковой водой. В фонтанчиках плескались лепестки цветов, по форме напоминающих розы.

Эта часть комнаты возвышалась над остальной, её от первого яруса как раз и отделяли те самые ступени, на которых я сейчас соблаговолила устроиться.

Хатериман на этот раз была в чёрном – не унылом чёрном, а роскошно-благородном, похожим на полотно ночи с россыпью звезд, горящих холодными искрами.

Девушки при её появлении опустили головы в знак покорности и повиновения. Она прошла между ними, царственно возвысив голову.

Я тоже испытывала острое желание подняться ей навстречу, но заставила себя сидеть неподвижно, демонстрируя власть. Негласный кодекс. Негласная демонстрация силы. Вопросы статуса и положения.

Я чувствовала себя колоссом на глиняных ногах. Прошло семь лет, но страх, смешенный с восхищением – чувства, которые этой женщине удалось вызвать во мне, так никуда и не делись. Сидя на горе их алых подушек, сверкая дорогими шелками и драгоценностями, я старательно демонстрировала то, чего, на самом деле, не испытывала и тени – уверенность в собственных силах.