— О, конечно. — Изабел оторвала взгляд от апельсинового дерева. Маленькие, еще незрелые плоды выглядели потрясающе органично. — Э-э-э… — Она выбрала кресло подальше от Алессандро и, усевшись в него, нервно сжала руки. — У тебя болит нога? Я видела, как ты ее растирал.

— Сейчас уже лучше, — сдавленно произнес Алессандро, не желая обсуждать свои изъяны. — А, наконец-то! Вот и Елена. Поставь поднос рядом с мисс Джеймсон, пожалуйста.

Елена явно понимала по-английски, потому что сделала так, как Алессандро ей велел, и затем выпрямилась с вопросительной улыбкой:

— Ленч, сеньор? На двоих?

— Боюсь, что нет, Елена, — вежливо ответил ей Алессандро. — Мисс Джеймсон должна вернуться в Порто Верде. — Он помедлил, взглянув на ее вмиг покрасневшее лицо. — В другой раз.

— Хорошо, сеньор.

Изабел взглянула на поднос, который женщина поставила на столик возле нее. В заиндевевшем кувшине был охлажденный фруктовый сок, в высоком фужере с холодным чаем постукивали кубики льда.

— Г м м… Что ты хочешь? — спросила она, догадываясь, что Алессандро не зря распорядился поставить поднос рядом с ней, но он покачал головой.

— Ничего не хочу, — сказал он. — А ты возьми все, что хочешь.

Изабел налила себе сока, при этом вылив половину на поднос, так как руки у нее дрожали, добавила в него кубик льда, а затем поднесла бокал к губам, стараясь сохранять самообладание.

Сок был превосходным — смесь персика, граната и маракуйи.

Алессандро удобнее откинулся на спинку дивана:

— Почему ты боишься меня?

— Я не боюсь. — Изабел поставила на стол свой бокал. Кажется, она сделала это слишком резко. — Может быть, опасаюсь, — добавила она. — Я хочу знать, что все это значит.

— Что конкретно ты имеешь в виду? То, что ты приехала сюда? То, что наслаждаешься бокалом фруктового сока? Или что-то еще?

— Ты знаешь, о чем я говорю, — сухо произнесла Изабел, не в силах сидеть спокойно под его насмешливым взглядом. Вскочив с кресла, она стала быстро расхаживать по зимнему саду, отводя от себя вьющиеся ветки растений, которые цеплялись ей за волосы. — Зачем ты привез меня сюда? Что ты собираешься предпринять в отношении Эммы? Я не понимаю, почему ты хочешь разрушить мою жизнь. Я не сделала тебе ничего плохого!

— Ты так считаешь? — Рот Алессандро теперь твердо сжался, и, несмотря на свое волнение, Изабел поразилась дикой красоте его лица. Оно было изуродовано шрамом, но так и не утратило своей мужской притягательности.

Алессандро сел прямо и склонился навстречу ей.

— Почему бы тебе не присесть? — тихо предложил он. Но когда Изабел неохотно направилась к креслу, на котором только что сидела, он сделал нетерпеливый жест рукой. — Нет, не туда, — сказал он и указал на кресло рядом с собой. — Не думай, что, если ты будешь держаться подальше от меня, это изменит ситуацию.

— Хорошо, — согласилась она, стараясь говорить уверенным тоном. — Почему ты сказал, что сможешь доказать, будто Эмма — твоя дочь?

Алессандро пристально взглянул на нее.

— Потому что могу. У меня есть это, — сухо произнес Алессандро. Слегка привстав, он вытащил из заднего кармана бумажник и рывком открыл его. И в ту же секунду из бумажника выскользнула фотография. Маленькая фотография, которая упала рядом с ним на диван.

Она упала лицевой стороной вверх, и глаза Изабел мгновенно устремились на нее. Значит, у него есть фото Эммы! Неужели он преследовал ее? А как иначе он мог раздобыть это фото?

Схватив фотографию дрожавшей рукой, она протянула ее Алессандро, не сводя глаз с его смуглого лица.

— Ах вот, оказывается, чем ты занимаешься! — воскликнула она. — Разве ты не знаешь, что это преступление — выслеживать людей, а тем более детей?! Каким образом ты заполучил фотографию моей дочери?

Алессандро взглянул на нее с легкой насмешкой.

— Это не твоя дочь, — спокойно сказал он. — Ты держишь в руках фото моей племянницы Катерины.

— Что?!

Изабел внимательно взглянула на фото — и не поверила своим глазам.

Улыбающееся лицо, смотревшее на нее, было потрясающе похоже на Эмму: такие же искрящиеся лукавые глаза, пухлые щечки с ямочками и сочные губки. Но, хотя волосы у малышки были такого же цвета, как у Эммы, они были немного длиннее.

У Изабел перехватило дыхание.

Он был прав. Это не Эмма. Эмма к тому же не носила таких платьев, в которое была одета Катерина.

На самом деле Эмма была девчонкой-сорванцом. Ее обычной одеждой были футболка, брючки из плотной ткани, а также крепкие башмачки, так как она часто помогала тете Оливии убираться в конюшнях.

Оторвавшись от фотографии, она поняла, что Алессандро все еще смотрит на нее. Вспыхнув, она сказала:

— Хорошо. Это не фото Эммы. Я ошиблась.

Он взял фотографию и положил ее обратно в бумажник.

— Так или иначе, я доказал тебе, что Эмма — моя дочь, не так ли?

Изабел с трудом перевела дыхание.

— Хорошо, хорошо, — сказала она, решив, что с ним бесполезно спорить. — Эмма — твоя дочь. — Ногти ее вонзились в ладони. — Но какое это имеет значение?

— И ты спрашиваешь меня об этом? — Голос Алессандро стал хриплым от гнева. — Боже мой, Изабел, неужели ты думаешь, что я не имел права знать об этом?

— О чем? О том, что ты случайно оплодотворил женщину, с которой занимался сексом, когда ненадолго приехал в Лондон?

Алессандро, не сдержавшись, выругался, а затем воскликнул:

— Это было не так, и ты знаешь об этом!

— А как это было? Скажи. — Охваченная гневом, Изабел не могла уже остановиться. — Ты соблазнил меня, Алессандро. О, признаюсь, я не оказывала особого сопротивления. Я вела себя безрассудно, и понимаю это. Но не надо притворяться, что у нас был длительный роман и что ты — невинно пострадавшая сторона.

Алессандро нахмурился:

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— О, прекрасно понимаю! — Изабел, снова вскочив на ноги, с укоризной взглянула на него. — Разве ты не помнишь, что сказал тогда, Алессандро? Ты обещал вернуться в Англию. И утверждал, что мы с тобой не просто переспали. Но прошло три года — три года, Алессандро! — и до сих пор я даже не слышала о тебе! А ведь я поверила тебе. Думала, что снова увижу тебя. И что же? Оказывается, ты женился сразу же, как вернулся в Бразилию.

— Не совсем сразу, — слегка охрипшим голосом возразил Алессандро, вставая с дивана, и теперь не она возвышалась над ним, а он — над нею. — Произошел тот несчастный случай. Когда ты проклинала меня, в чем нисколько не сомневаюсь, я лежал в госпитале в Рио и был не в состоянии связаться с тобой, впрочем, как и с кем бы то ни было еще.

Немного отступив назад, чтобы он не мог догадаться, как его близость действует на нее, Изабел пожала плечами: