В своем сердце? Но это означает… Смятение, охватившее ее, достигло каждой частицы ее тела и разума. Это было грозное предупреждение. Почему ее сердце захотело отмечать каждый момент ее интимных взаимоотношений с Илиосом? Если затронуто ее сердце, значит, затронуты и ее чувства. Ее чувства и Илиос не должны были смешиваться друг с другом! Они несовместимы. Как несовместимы она и Илиос.

Лиззи повернулась к нему, желая положить конец тому, что угрожало ее душевному равновесию, но прежде, чем она смогла найти слова, Илиос схватил ее и положил на кровать. Он стал целовать ее с такой потрясающей страстью, что мгновенно пробудил в ней прежнее желание.

Его поцелуи были такими настойчивыми и властными, что Лиззи снова не могла думать ни о чем другом — она ощущала лишь возбуждение, все больше овладевавшее ее телом. Склонившись над ней, Илиос ласкал ее тело, продлевая каждое прикосновение, и это было настолько эротично, что Лиззи сама потянулась к нему.

— Я хочу тебя. Я хочу тебя, Илиос. Сейчас, пожалуйста.

Эти слова, произнесенные задыхающимся голосом и наполненные мучительным желанием, заставили его насторожиться. Он не подумал о безопасном сексе. Лиззи вряд ли принимает противозачаточные таблетки, она явно не имела большого опыта в этих делах. Она не была защищена от нежелательной беременности, а это означало, что ему надо остановиться — прямо сейчас.

— Илиос?

Лиззи дотронулась до его лица, не понимая, почему он замер.

Лунный свет упал на ее лицо, и Илиос увидел на нем мучительное желание. И снова в нем вспыхнула страсть, которую он пытался подавить. Подобно огню, пожирающему сухое дерево, она охватила его тело, опрокинув все, что пыталось встать на его пути, включая его внутренний предостерегающий голос. Тело подчинялось собственным порывам, и разум был не в силах установить над ним контроль. Лиззи обняла его, прижала крепче к себе, и губы ее призывно раскрылись. И так же призывно раздвинулись ее ноги. Он почувствовал, что она изнемогает в ожидании его.

Первое ощущение ее влажного, упругого и теплого лона окончательно сокрушило остатки его самоконтроля — так прибрежная волна в одну секунду смывает замок, построенный на песке.

Он был внутри ее, он брал ее и вместе с тем отдавал себя, когда они начали стремительно взбираться на вершину вечности. И в этом восхождении были краткие секунды такого невероятного наслаждения, что Лиззи показалось, будто она приблизилась к звездам. Она хотела дотронуться до них — но мощные толчки Илиоса, проникшего в нее, напомнили ей о более важной цели — их конечном пункте маршрута.

И она достигла его, содрогаясь в сладостных конвульсиях и ощущая, как Илиос, взорвавшись от небывалого напряжения, изверг в нее горячую жидкость.

В нее? Как надоедливые мухи, появившиеся прекрасным летним днем, эти два слова жужжали в ее голове, игнорируя все попытки их отогнать. Она просто хотела наслаждаться — сладкой болью, чувством наполненности, завершенности и удовлетворения.

Но они не использовали никакие противозачаточные средства. Говорят, если сразу же встать после секса, то это может предотвратить беременность. Ей надо подняться с постели, а не разлеживаться здесь… Она ответственный взрослый человек, и в жизни ее нет места незапланированной беременности.

Так почему же она вместо того, чтобы делать что-нибудь, нежится рядом с Илиосом, положив руку ему на грудь, ощущая биение его сердца? Ее пальцы играли с влажными завитками волос на его груди, и она наслаждалась ощущением его ноги, повелительно и властно положенной на ее ногу. Это был жест собственника, будто он хотел удержать ее при себе — и она хотела того же.

Илиос, нагнувшись над ней, обнял ее за шею:

— Тебе было хорошо?

— Божественно, — искренне призналась Лиззи. — Просто божественно!

И Илиос лишь крепче прижал ее к себе, игнорируя внутренний голос, который кричал, что он делает нечто, что не согласуется с его правилами и о чем он потом пожалеет.

Когда наутро Илиос спросил Лиззи, не хочет ли она поехать с ним на виллу, где у него запланирована встреча с подрядчиком, она с радостью согласилась:

— С удовольствием!

Лиззи хотела не только как следует рассмотреть виллу Манос. Она хотела быть с Илиосом.

В то утро — после того, как они с Илиосом занимались любовью, — она проснулась очень рано. Лежа в его объятиях, Лиззи почувствовала тревогу. Она знала, что перешла границы, через которые никогда не собиралась переходить. Положив голову на грудь Илиоса и слушая биение его сердца, Лиззи была вынуждена вспомнить то, в чем призналась себе вчера вечером. В те ощущения, которые она считала чисто физической страстью, вплелось какое-то чувство. И это чувство было… любовью?

«Но в этом нет ничего страшного!» — решительно сказала себе Лиззи.

Ведь она не собирается признаваться ему в любви. Настанет время, она соберет свои вещи, завернет свою любовь в плотную ткань памяти и увезет ее с собой. Ее любовь принадлежит ей, и если она хочет беречь и лелеять ее и всюду возить с собой, то это ее личное дело, разве не так? Она достаточно взрослый человек и поэтому не будет примешивать свои личные чувства к деловым отношениям. Илиос ей заплатил — не за то, конечно, чтобы она с ним спала, но за то, чтобы она вышла за него замуж.

И зачем он предложил Лиззи поехать с ним? Илиос не знал ответа или, скорее, не хотел знать.

В ту ночь, когда они с Лиззи стали любовниками, отношения их кардинально изменились. И сам он изменился тоже. Илиос знал, что люди, общающиеся с ним, считают его твердым и властным, но жесткие требования, которые он предъявлял к другим, не могли сравниться с требованиями, которые он предъявлял к себе.

Уложив Лиззи в постель, он нарушил свои правила, а этого уже было достаточно. И, зная, что они никак не предохраняются, он все-таки продолжал — и это беспокоило его больше всего. Он не мог понять самого себя. Ведь он мог остановиться. Его мозг послал ему предупреждение, и он принял этот сигнал. Тогда почему? Потому что достиг той точки, такого возбуждения, что уже не смог сдержать себя? Но ведь ему тридцать шесть лет, черт возьми! Он уже не мальчик. И теперь этот вопрос точил его изнутри. Он был как камешек, попавший в ботинок. Он требовал внимания, требовал ответа.

Почему, осознавая свои действия и понимая, на какой риск он идет, имея возможность остановиться, Илиос не сделал этого? Почему намеренно продолжал, зная о том, чем это может кончиться? Его жизнь была распланирована — и дорога впереди ясна. Беременность Лиззи не входила в его планы. Ни для нее, ни для ее ребенка не было места в его будущей жизни. И теперь, когда ему явно надо было дистанцироваться от Лиззи, он приглашает ее провести вместе с ним целый день.

«Это будет и раем, и адом», — признавала Лиззи. Что случилось с ее решимостью бороться со своими чувствами? «Я преодолею их, — уверила себя Лиззи. — Но сегодня я позволю себе радоваться и блаженствовать, ведь я буду рядом с ним».