Они миновали знаменитую гору Афон, с ее монастырями и строгими правилами. Ни одна женщина не могла ступить туда, включая самок животных. Они остановились в маленькой таверне и позавтракали. Еда была простая — греческий салат и фрукты. Завтрак прошел в молчании. Впрочем, они хранили молчание с тех пор, как отправились в путь.

Если Илиос жалеет о том, что пригласил ее поехать с ним, тогда и она жалеет о том, что приняла его приглашение. Лиззи чувствовала себя отвергнутой и нежеланной. Ей казалось, что Илиос намеренно отгораживается от нее своим молчанием.

Илиос поехал прямо к вилле, по западному берегу мыса, проигнорировав развилку, ведущую к востоку, где прежде находилась гостиница.

Лиззи казалось, что прошла вечность с тех пор, как она впервые встретила здесь Илиоса. Тогда она была одинокой женщиной, и ее единственной заботой являлась забота о финансовом положении и будущем ее семьи. Ее собственные чувства не входили в расчет. Теперь она замужняя женщина, жена — по крайней мере, в глазах общества. Ее семья уже ни в чем не нуждалась, и теперь все волнения Лиззи касались лишь ее собственных эмоций.

Руби отправила ей фото близнецов по мобильному телефону, чтобы Лиззи могла полюбоваться новой школьной формой, которую, по ее настоянию, сестра купила мальчикам. Счастливая улыбка, исполненная нежности, появилась на ее губах. Два пятилетних мальчугана горделиво красовались в своих серых шерстяных брючках и темно-красных пиджачках, их короткие темные волосы были тщательно причесаны.

Лиззи любила своих племянников. Она присутствовала при их рождении, страшно переживая за их юную мать, и горевала оттого, что в этот трудный момент рядом с Руби не было ни родителей, ни отца детей. Но когда близнецы появились на свет, все мысли о боли и муках, которые пришлось перенести ее сестре, мгновенно улетучились, и Лиззи охватило ощущение необыкновенного счастья.

Они уже доехали до виллы, и хотя Лиззи прежде видела здание, ее снова охватил восхищенный трепет, когда она взглянула на совершенные формы, вырисовывающиеся на фоне яркого голубого неба.

Теплый кремовый фасад прекрасно гармонировал с потемневшими от времени мраморными колоннами, поддерживавшими портик, и с бело-серыми ставнями на окнах. Гравий на дороге, где остановился автомобиль, был точно такого же цвета, как и мраморные колонны, а яркая зелень газонов подчеркивала темно-зеленую листву кипарисов, росших вдоль дороги. Картина, представшая перед ними, воплощала идеальную гармонию.

Возле виллы больше не было никаких автомобилей, и Лиззи заключила, что человек, с которым Илиос собирался встретиться, еще не приехал.

— Мы приехали раньше, поэтому я покажу тебе внутреннее убранство виллы, пока не прибудет Андреас, — сказал Илиос, открывая пассажирскую дверцу и дожидаясь, пока Лиззи выйдет наружу.

Они направились ко входу, и Илиос пошел рядом с ней, но держался от нее на расстоянии шага, заметила Лиззи, ожидая, когда он откроет величественные двойные двери. Над ними — в том месте, где обычно располагались фамильный герб и девиз, — было изображение маленького парусника.

— Александрос Манос нажил себе состояние благодаря своему торговому флоту, — сказал он ей, проследив за ее взглядом. — Поэтому он и смог заплатить за эту землю и эту виллу.

Илиос открыл дверь и отступил в сторону, пропуская ее вперед.

Ее профессиональное чутье сразу уловило знакомый запах обычной известки, а не современной краски, как можно было ожидать. Ставни были закрыты, поэтому внутри царил полумрак. Когда Илиос включил свет, Лиззи вскрикнула от восхищения. Высокие стены центрального холла, от пола до потолка, были покрыты фресками.

Конечно, она видела фрески и прежде, но такие — никогда.

— Это сцены из «Одиссеи»? — нерешительно спросила Лиззи, внимательно их рассматривая.

— Да, — подтвердил Илиос. — Только Одиссей здесь поразительно похож на Александроса Маноса. Изображать себя в виде греческого героя было, конечно, очень вызывающим. Я велел отреставрировать фрески, потому что они пострадали от времени. К счастью, у нас сохранилось несколько эскизов, по которым мы можем восстановить оригинальные сцены. Работа еще не окончена, — добавил Илиос, указывая на крайнюю роспись, где была изображена женщина, склонившаяся над ткацким станком, с огромной собакой, лежащей возле ее ног.

Эта фреска была сильно повреждена, краска отслоилась, и были заметны какие-то следы, будто кто-то со злостью царапал роспись чем-то острым. Но, несмотря на это, можно было рассмотреть, что изображено.

— Пенелопа? Верная жена? — догадалась Лиззи, вспомнив легенду о том, как жена Одиссея Пенелопа отвергла своих воздыхателей, желающих жениться на ней и завладеть царством Одиссея, говоря им о том, что прежде ей надо закончить ткать свое полотно. Но под покровом ночи она снова распускала его, потому что верила в то, что муж ее обязательно вернется.

Короткий кивок Илиоса наглядно свидетельствовал о том, что он не хочет обсуждать тему этой росписи, поэтому Лиззи молча проследовала за ним в одну из меньших по размеру комнат. Здесь стояли строительные леса — проводились работы по восстановлению лепного потолка, на котором Лиззи увидела центральную фреску, изображавшую семейную группу.

— Мне пришлось поехать во Флоренцию, чтобы найти квалифицированных мастеров, — прокомментировал Илиос.

— Да, это очень тонкая работа, — согласилась Лиззи.

В течение двух часов Илиос показывал ей дом. Человек, с которым он собирался встретиться, позвонил ему и сказал, что в связи с чрезвычайными обстоятельствами он не может приехать — у его жены начались преждевременные роды.

— Надеюсь, что с ней и ребенком все будет хорошо, — мгновенно отозвалась Лиззи, когда они спускались вниз по парадной лестнице.

«Вилла станет потрясающе красивой, когда все реставрационные работы будут закончены, истинным произведением искусства, — думала Лиззи — но не жилым домом».

— Тебе будет нелегко воспитывать здесь своих сыновей, — не сдержавшись, сказала она.

— Я не собираюсь здесь жить, — ответил ей Илиос.

Она нерешительно взглянула на него:

— Но ведь ты сказал, что дом должен принадлежать семье.

— Он принадлежит ей и будет принадлежать. Но не в качестве жилого дома. У меня насчет виллы другие планы. Я хочу открыть здесь художественную школу — для молодых талантливых учеников, которые смогут потом поддерживать эту виллу в надлежащем состоянии. Вилла не будет мертвым музеем — она станет живой мастерской, где искусные опытные мастера будут передавать свои знания подрастающему поколению.

— Прекрасная идея! — Лиззи не могла скрыть своего восхищения.

— А я построю для себя дом на другой стороне мыса.

— Там, где была гостиница?

— Да. Там будут также классные комнаты и мастерские для студентов, общежитие для них. Все это будет расположено в зеленой зоне между виллой и другой стороной мыса… — Илиос прервался, потому что у Лиззи зазвонил мобильный телефон.