Безразличие проявляется в особом расположении духа — оно «никакое». Как говорила Марья-искусница, героиня известной киносказки, «что воля, что неволя — все равно». Живой человек излучает эмоции: радость и огорчение, принятие и отвержение. Безразличный производит впечатление скорее тусклое, трудно уловимое, у него нет четких контуров и акцентов, это нечто диффузное, почти студенистое, как медуза.

На первый взгляд, в таком невозмутимом спокойствии нет ничего страшного — ведь это не агрессия, это не взрывоопасно. Даже хорошо — послушный ребенок! Но все не так просто. Из блеклого эмоционального состояния его может вывести только что-то из ряда вон выходящее, какое-то экстремальное переживание, сильный раздражитель. Ему не хватает непосредственности, воодушевления и, что тревожнее всего, способности радоваться.

У перегруженного, «мобильного» ребенка жизнь настолько быстрая, что он не успевает привязаться к людям. Не формируются эмоциональные связи, поэтому и отношения с другими чаще всего поверхностны. Он не может встретиться с друзьями просто так — надо договариваться, подстраиваться под план и расписание. В таких условиях размывается само понятие дружбы: ну, увиделись раз в месяц, ну, сходили куда-нибудь, а общих переживаний, впечатлений, секретов, игр, приключений — всего того, что отличает детскую дружбу, — нет, поэтому нет и настоящей близости.

Ко мне на консультацию привели одиннадцатилетнюю девочку. Она прекрасно учится, занимается музыкой, рисованием, теннисом. Но родителям этого кажется мало, и мама попросила меня поговорить с дочкой, чтобы понять, «чем еще ее можно нагрузить». На мой взгляд, девочка и так уже была перегружена. Я пообщалась с ней наедине. Мой вопрос о том, что ей нравится, что интересно, поставил девочку в тупик. Какие собственные интересы? Она привыкла жить по графику, составленному родителями: есть, спать, перемещаться с одних занятий на другие и делать все, что велят.

Мы мечтаем вырастить детей сильными, самодостаточными людьми с ярко выраженными лидерскими качествами, а сами управляем ими, как младенцами, загоняем в прокрустово ложе своих ожиданий, задаем им цели, регламентируем их жизнь «до последней запятой».

Ребенок привыкает к внешнему управлению. Реагирование замещает поступок — дети способны действовать только в ответ, но не самостоятельно. Ребенку не нужно анализировать, осмысливать происходящее, делать выбор, за него все продумают, его дело — прилежно выполнять. Будешь думать сам — ничего не успеешь, поэтому проще подчиниться. Да, он умеет быть послушным — сначала в детской, в школе, потом в университете. А когда необходимо проявить инициативу, оказывается, что он к этому не готов.

Если все параметры заданы извне, трудно услышать свое подлинное «Я», зато появляется потребность в признании, в соответствии принятым родителями и их окружением стандартам. И ребенок тратит душевную энергию не на развитие своих задатков, а на поддержание безупречного, но ложного образа «Я», на сокрытие «плохой» правды о себе как от самого себя, так и от других. При этом у него нет собственной мотивации, ведь главное — оправдать ожидания окружающих.

Получается, и когда мы вовсе не занимаемся ребенком, и когда излишне регламентируем его жизнь, мы приходим к схожим результатам: ребенок не способен к самоорганизации.

Однажды я спросила двенадцатилетнего подростка, часто ли они с одноклассниками собираются, чтобы просто погонять мяч. Он удивился моему вопросу: «А кто же будет судьей?» Дети не готовы действовать самостоятельно, спонтанно: им даже не приходит в голову, что они могут встретиться и поиграть вне расписания, без заданных сверху правил, просто потому, что сами так хотят.

Ребенок ощущает себя сильным и самодостаточным, когда чего-нибудь добивается своими силами, а если его постоянно инструктируют и тренируют, он чувствует себя маленьким и зависимым, нуждающимся в помощи и наставлениях. Если же родители вдруг перестают его контролировать и направлять, он может бросить занятия, забыть о своих достижениях и сидеть дома, ничего не делая. Такие дети легче других становятся объектами манипуляции — их слабое «Я» ищет того, кто сможет ими управлять.

Дети по своей природе креативны, они все время что-то придумывают, воображают. Сегодня это качество востребовано как никогда: мир меняется, необходимые еще вчера знания и навыки завтра, возможно, будут не нужны, зато гибкость, умение быстро перестраиваться, готовность к инновациям, к восприятию всего нового и необычного всегда в цене. Ведь что такое креативность? Это способность решить задачу нестандартно, посмотреть на вещи с непривычного ракурса, предложить неожиданные ходы, выйти за рамки обыденности.

Самый благодатный возраст для развития фантазии, воображения, творческих задатков — дошкольный, от трех до пяти лет. Дать бы детям свободное время, чтобы просто поиграли — увлеченно, беззаботно. Но нет: каждое занятие должно приносить практическую пользу, чему-нибудь служить и что-нибудь развивать.

Сын во всех тетрадках рисует фантастические замки — везем его к профессиональному педагогу; дочка под музыку крутится перед зеркалом, изображая принцессу на балу, — записываем ее в модную танцевальную студию. Мы будто пытаемся избавиться от спонтанности, загнать творческий порыв, стремление ребенка к самовыражению в заданные рамки — «все должно идти в дело». Даже совместная прогулка теперь не просто прогулка — мы непрерывно чему-нибудь учим ребенка и тут же проверяем «усвоенный материал». Один мой клиент составлял «учебный план» и давал задания няне: на этой неделе учим названия растений, на следующей — птиц и т. д.

Из-за постоянного «как называется этот цветок?», «повтори, какие бывают животные» ребенок не чувствует себя свободным, не может просто помолчать, побегать, потрогать, послушать, посмотреть и поговорить о том, о чем ему хочется. Мы навязываем ему собственную систему — как «правильно» воспринимать и познавать этот мир.

Когда нет возможности хоть на миг «выпасть из реальности», когда прагматизм и целесообразность во всем, когда никаких фантазий, «выкрутасов», собственной инициативы, то о креативности и творческом мышлении речи быть не может. Ребенок делает только то, что необходимо. Он все время ждет подсказки — так спокойнее и комфортнее. На вопрос «Хочешь порисовать?» спрашивает: «А что?» Предложишь поиграть, спросит: «А как? А с кем? А во что?»

У ребенка нет не только времени, но и места, где можно реализовать свои фантазии. В продуманном до мелочей пространстве дома и сада, вычищенном и вылизанном, не найдешь ни одного потайного уголка, «островка свободы». Зато есть «демонстрационные» детские спальни или целые сьюты, по которым водят гостей, — показывают, какой хороший вкус у родителей и как удачно его воплотил модный дизайнер. А вот игрушки — самые дорогие, современные, развивающие. Негоже ребенку играть с кастрюлей и шваброй — на них же не написано «развивающие»!

Любопытство, воображение, творчество подобны мышцам: если ими не пользоваться, они слабеют и в конце концов атрофируются. Своим вечным «надо» и «должен» мы гасим в детях любые творческие порывы, а потом удивляемся, почему они растут пассивными, инертными, безынициативными.