— Времена, как и люди иногда меняются, — пожал он плечами, одновременно отвечая и на мои мысленные восклицания, будто подслушав. — Эта глушь, это окружение … это не моё место, Ханна. Тем более, что ты позволила волку себя пометить. В этом весь трагизм нашей ситуации.

— Я всё понимаю, Крис. Нет причин оправдываться. Конечно же эта жизнь не для тебя. Ты устал любить меня. Мы не всегда получаем желаемое, обстоятельства, собственный эгоизм и так далее, — сглатывая давящий в горле ком, понимающе закивала я, пытаясь скорчить мудрое лицо. Но мне кажется он знал, что со мной происходит на самом деле.

— Мы с тобой ещё непременно увидимся, — шепнул Крис, ловя мои губы. Он боролся с желанием меня поцеловать всего несколько секунд. И то, что его тянуло ко мне — дало мне надежду.

…И этой искры хватило возродить пламя.

Мы целовались сотню раз, но ни разу за четыре года наш поцелуй не был таким желанным, таким искренним, таким спасительным, как этот. И я ухватилась за возможность задержать Криса, вкладывая в этот поцелуй свои скопившиеся чувства к нему, всю себя, не сдерживая больше своей страсти, словно это был мой последний шанс в последний день существования.

Что-то падало на пол, одежда летела в стороны. Мы пробудили жажду, не в состоянии остановиться. До всхлипов, до шепота имён, до обрушившегося жара и умопомрачения от прикосновения друг к другу. И на миг я ощутила это неотвратимое, настоящее, сумасшедшее счастье. Секунды, ради которых можно умереть. С условием, что это случится в его объятьях. Лучшая ночь из всех, что у нас были.

Даже после того, как наше дыхание пришло в норму, Крис всё ещё крепко прижимал меня к себе, шепча пробирающие меня нежности, вплетая в них моё имя. Ошибиться я не могла — он и не переставал меня любить. Осознав это, хотелось раствориться в признательности и обнять вселенную. Освободившаяся из меня любовь, чуть не задушила меня новой накатившей волной, и я расплакалась. Расплакалась от счастья.

— Эй, что такое? — ласково потёрся об меня Крис. — Зачем ты украла мою идею? Я тоже может хочу пустить слезу, — его ирония зачастую была очаровательной.

— Как же невозможно я тебя люблю, Крис! Почему я так тебя люблю? — шептала я, всхлипывая и прижимаясь к нему.

— Чистый здешний воздух прочистил тебе мозги, — радостно отшутился Крис.

Утро. Я бы хотела этому повторенья! Просыпаться в его объятьях. … Чувствовать его рядом, как он шумно вздыхает и вытягивается спросонья, чмокая меня в макушку. Особые ощущения близости, связь — и в этом один из основополагающих смыслов жизни.

— Я ошеломлён, дорогая. Ты никогда меня так не хотела, как вчера. Ты полностью завладела мной, я сдался слишком быстро и без боя, — подал голос Крис, каким-то образом зная, что я не сплю. — Как мне теперь быть? Я опоздал на важную встречу, но из-за тебя я сейчас не могу думать о делах.

— О, воображу, что я обладаю особым видом магии, — рассмеялась я, приподнявшись на локтях, чтобы лучше рассмотреть выражение его лица.

— И ты ею обладаешь, — вдруг совершенно серьёзно проговорил Крис.

— Ну, в отличие от тебя я не могу выделывать всякие разные штуки.

— Тебе было достаточно сделать всего одну штуку с моим сердцем. Как маргул я очень способен и силён, да и во многом просто счастливчик, но я не знал, как мне жить без тебя, Ханна, — на полном серьёзе продолжает он, и я чувствую, что этот человек говорит мне правду. — Маргулы, конечно, могут влиять на разум, вызывать разные чувства от пагубного до прекрасного. Можно заставить человека испытывать ненависть или плотское желание вплоть до зависимости. Но не настоящую любовь. Любовь — это воля сути, неподвластная никаким силам. Любовь — это дар. Да, многие страдают из-за своей любви, но лишь потому, что несовершенны сами сути, а не любовь. Иногда сердца разбиваются, а иногда … случается, к примеру, то, что случилось с нами вчера вечером. И я не о сексе, я о счастье находиться вместе.

— Тогда осчастливь меня ещё раз — позавтракай со мной! — вызывающе улыбнулась я.

— Может мне ещё и блинчики приготовить? — вернулась ирония Криса.

— О, нет! Я прошу позавтракать со мной, а не отравить меня.

— Эй, я умею готовить! — бросил в меня подушкой Крис.

— Ничего подобного, белоручка! — моя подушка так же вступила в бой. — …Пошли со мной в душ? — вдруг замерла я, прошив его чувственным взглядом и пространство вокруг нас завибрировало совершенно иначе.

Идея пришлась ему по душе, особенно догонять меня, убегающую от него с визгами. Сначала мы просто дурачились, брызгаясь водой, словно дети. Ещё одно потрясающее качество Криса — с ним легко быть собой. Но кто сказал, что любовью можно насытиться? Стоя в ванной, мы снова накинулись друг на друга с окрепнувшей страстью, с жадностью, не теряя ни минуты, целуясь и занимаясь любовью до беспамятства, словно брали с запасом, …на потом.

— Помни это, где бы ты ни был, Кристиан Таффит, — шепчу я, оторвавшись от его губ. — На деловых встречах, на вечеринках, да хоть у чёрта на рогах, помни, что я люблю тебя и нуждаюсь в тебе…

— Повтори! — горячо и требовательно отозвался Крис.

— Люблю тебя. Принадлежу тебе. Отдаю себя и беру тебя…

Продолжая всё ещё двигаться во мне, Крис произнёс пару слов на своём таинственном наречии.

— Аминь, что бы это ни было, — добавила я. Мои слова заставили его застонать. Кажется, я хоть что-то сделала вовремя и правильно.

Изнеможденные, но счастливые, чистые, пахнущие кокосовым гелем для душа, через время мы всё-таки выбрались из ванной.

— У меня от голода голова кружится. Полцарства за чашку кофе!

— А я готов сожрать замороженные равиоли, — полез в холодильник Крис, — Боже, какое счастье, я нашел яйца! Это единственное, что есть в этом холодильнике. Значит, мы не умрём. Ты что, Ханна, разве можно творить такое с бедным парнем?!

— Ты о себе или о холодильнике?

— Я о том, что ты делаешь со мной, — разбивая яйца на сковороду, ответил он на мою шутку.

— Так что ты там такое выдохнул в ванной?

— Теперь тебе это интересно? — хитро взглянул он на меня. — Учти, ты под этим словесно подписалась. … «Навеки связаны», вот что я произнёс.

— То есть, мы теперь с тобой типа помолвлены? — застыла я, изогнув бровь.

— Нууу, можно и так сказать, — усмехнулся Крис. — Или тебя это снова пугает?

— Нет, нисколько. Меня больше пугает то, что ты умеешь жарить яичницу.

— Зайчик, ты сейчас у меня договоришься. Не дразни меня, — мило скривился Крис, шуточно гневаясь. — Предупреждаю, я многое умею.

— Ладно, ладно, ты самый лучший. Половина яичницы моя по праву. Уверена, вкуснее я ничего в жизни не ела.

— За что мне всё это? — доедая свою порцию, риторически изрёк Крис, награждая меня пристальным взглядом. — Могу я тебя кое о чём попросить?