Может, получится в следующем году. Мне уж точно не нужен ясновидящий, чтобы понять, что буду работать в новогоднюю ночь[96].

В том, как отмечают Рождество другие, всегда есть что-то не то. Мы с партнером Д. каждый год чередуем наши семьи, отмечая праздники то с его, то с моими родными, и каждый раз ноем о том, как все не так.

Семья Д. начинает день с коктейля Buck’s Fizz[97], что само по себе полное безумие. На завтрак по какой-то невразумительной причине подают набор с мюсли разного вкуса, чтобы он и его (взрослые, должен добавить) братья и сестры дрались между собой за приглянувшуюся коробочку. Подарки – это отдельная история: носки, в каждом из которых куча всякого барахла вместо одного добротного подарка. Каждый предмет в носке, даже если это миниатюрная бутылка водки, аккуратно упакован и перевязан дурацкой ленточкой, за исключением – по какой-то причине – мандарина и яблока. Яблока? Я впервые в жизни увидел, как его достают из рождественского носка. Я предположил, что оно для лошади, которая сейчас зайдет в гостиную, потому что к тому моменту меня уже ничто не удивило бы.

Они садятся в круг, словно собираются вызвать самого Иисуса, чтобы тот приготовил брюссельскую капусту, и – от младшего к старшему – открывают по одному подарку. Процесс этот занимает три часа даже при сильном попутном ветре. Обед подается уже к ужину, причем включает закуски. Кому нужны закуски? Навалите мне уже картошки. И что вообще за хрень такая хлебный соус? И почему он похож на разведенный в воде утеплитель? С десертом придется подождать, хотя уже скоро наступит День подарков, потому что сначала должна пройти викторина из шестнадцати раундов, которую Д. на моих глазах тщательно составлял последние две недели.

К счастью, в этом году мы проводим Рождество с моей семьей, поэтому все прекрасно, нормально и как надо. Д. почему-то никак не может с этим смириться и постоянно жалуется, что никто не исполняет соло на тромбоне, пока разделывают индейку, ну или какая там ересь принята в его семье.

Я понимаю, что Рождество – это в том числе и время для создания собственных традиций, и придумал одну для нашей семьи. Каждый год мы дарим нашим племянникам и племянницам подарки, которые те обожают (чтобы мы навсегда остались их любимыми дядями), а их родители ненавидят (потому что муха-ха-ха-ха). Мы дарили игрушки, громкие, как реактивные самолеты, которые приводили к перекрашиванию стен и сжиганию ковров, а также такие, на собирание которых уходит тысяча родителе-часов. Но в этом году мы превзошли сами себя. Каждый из четырех детишек в моей семье получил по двухметровому невероятно милому плюшевому медведю, в добрые десять раз превосходящему по размеру шестилетнего ребенка. У детей, естественно, любовь с первого взгляда, в то время как мои братья безуспешно пытаются прикинуть, как эти гигантские мутанты поместятся у них дома, не говоря уже о машинах, и начинают планировать мою скорейшую смерть.

Моя сестра Софи предыдущую ночь работала в родильном отделении[98], и встает с кровати как раз к «праздничному мороженому» – совершенно недурному вареву, которое моя мама готовит каждый год из засахаренных фруктов и рома. Я провожу полную аутопсию (вскрытие) всего, что случилось во время ее дежурства: кесаревы сечения, вакуум-экстракции, разошедшиеся у пациентки в послеродовой палате швы, весточка из неотложной помощи о женщине, потерявшей сознание на полуночной мессе (она сказала, что слишком усердно молилась; токсикологический отчет же показал, что из своей набедренной фляжки она прихлебывала еще усерднее). Моему брату-терапевту приходится бежать принимать пациента во внеурочное время, поэтому я иду наверх вздремнуть, чтобы набраться сил перед традиционным – и опять-таки совершенно нормальным – полуночным просмотром «Молчания ягнят».

Д. поднимается следом и плюхается рядом со мной на кровать. Он ничего не говорит, а просто смотрит на меня какое-то время. Его глаза сияют, на лице зарождается улыбка.

– Что? – спрашиваю я. – Совершенно нормально ложиться в кровать посреди первого дня Рождества.

– Нет, я не из-за этого. Хотя нет, это ненормально, – говорит Д. – Ты ведь скучаешь по этому, не так ли?

Подперев голову рукой, я смотрю на него.

– Я видел твое лицо, когда ты беседовал с Софи, – продолжает он. – Ты скучаешь по работе в больнице на Рождество!

Немного перегнув со смехом, я в итоге говорю:

– Конечно же, нет!

Но мы оба знаем, что да. Я правда, правда скучаю.

Думаю, в это время года всегда есть место для новой традиции. Ну или же мы попросту можем попросить подвинуться какую-нибудь старую. Например, просмотр того, как королева Елизавета десять минут читает с телесуфлера всякие напыщенные банальности. Или всеми ненавистную прогулку в День подарков в сопровождении родственников, которые пытаются быть веселыми, несмотря на карающее их ужасное похмелье. Или рождественский пудинг: этот липкий кошмар, самая съедобная часть которого – монета в шесть пенсов. Польем его немного виски и сожжем эту навозную кучу дотла.