— Ты первый.

— Я сегодня ещё людей в лазарет не отправлял, — возразил он. — Что значит «это моя вина»?

— То и значит. — Я надулась, как ребёнок, которого застали за кражей конфет из вазочки. Почему-то рядом с братом я невольно чувствовала себя лет на десять младше. — Мой магический дар проснулся и сразу перешёл в активную стадию… Так что не зли меня, пока не научусь это контролировать. Он как сторожевой пёс, кусает любого, кого сочтёт угрозой.

Радвин соображал быстро.

— Грег что-то сделал тебе? — спросил он холодно.

Дальнейшая судьба Грега повисла на волоске.

— Э… Нет. Не успел. В любом случае, он всего лишь собирался выполнить приказ нашего отца, так что с него спроса нет. Папуля сперва хотел выслать меня с ветерком, а как узнал про Вальде, то сменил приговор на облегчённую версию — заточение в покоях.

При имени мага Радвин напрягся.

— Его высочество сказал, что ты стала его ученицей.

— А… — Я замялась. — Так решили мы с его высочеством. Не то чтобы это было совсем неправдой, мессир что-то такое говорил, но мы ещё не успели обсудить детали. Он всегда так долго дрыхнет по утрам?

— Не уверен, что он спит, — с мрачным, как туча, лицом пробормотал брат. Он обнял меня за плечи длинной рукой и прижал: — Будь осторожна с этим человеком, прошу тебя.

Я высвободилась.

— Ты не первый, кто предостерегает меня, но пока никто не соизволил объяснить, чем же он конкретно опасен. Мне надоели эти загадки.

— Ты уже сейчас отправляешь в лазарет тех, кто тебе не нравится, — сказал Радвин, не глядя на меня, — а теперь представь, что может сделать сильнейший маг королевства. Тех, кто его злит, потом не находят. Ты не помнишь? Наш отец стал Третьим советником, когда его предшественник растворился на кабаньей охоте. Граф Лончестер активно враждовал с Ложей тайных знаний и добивался её упразднения, а потом исчез без следа. Говорят, конь прискакал в полной сбруе, невредимый и спокойный — но без всадника. А тела не нашли.

— Что же, буду избегать лесов и рассказывать ему анекдоты от плохого настроения…

До встречи с Дарианом Вальде я бы решила, что все они преувеличивают и вообще, у страха глаза велики и слабый мочевой пузырь. Но встретившись с ним лицом к лицу я была склонна поверить в любые, даже самые нелепые, опасения. Было в этом холёном ироничном мужчине нечто жуткое. Не напоказ, а словно иногда выглядывало из-за улыбчивой маски холодное и скользкое нечто, жило в глубине его непостижимых чёрных глаз.

Змей.

Я вскинулась, вспомнив разговор отца с королевой. Стиснула плечо брата:

— Подожди! — и осеклась, не зная, как об этом спросить.

Вроде: «О, ты случайно не собираешься свергнуть своего лучшего друга и сесть на трон вместо него? Ха-ха, ладно, пойду-ка я дальше».

Вместо этого я спросила:

— Отец… Он близок с королевой?

— Гм… Насколько я знаю, нет. — Радвин нахмурился. — Он держит публичный нейтралитет, так что ни одна коалиция не может укорить его в склонностях к другой стороне. Что это ты вдруг о ней?

— Да так… — Я погрызла ноготь, лихорадочно сводя концы с концами. Нейтралитет, как же. Игра на публику, пока за закрытыми дверями плетутся козни. — К слову пришлось... А знаешь, что? Проводи-ка меня к покоям мессира Вальде. Думаю, ему уже пора вставать.

Глава 26

Отделаться от Радвина удалось не сразу. Он настоял, чтобы я непременно опиралась на его руку и всё предлагал послать за лекарем, пока я не прикрикнула: — Я не со скалы упала, успокойся уже! — Голова не кружится? Не тошнит? — обеспокоенно допытывался он по дороге. — Можно лёд приложить. — Себе приложи, — огрызнулась я. Терпеть не могу, когда из ерунды раздувают трагедию. Пусть и забота, а всё равно раздражает. Брат сжал губы в линию и поглядывал на меня с таким видом, словно я в любой момент могу впасть в кому. Ох, предчувствую, опять велит Эдне пичкать меня восстанавливающими отварами, гаже которых на вкус просто не выдумать. После моей «болезни» замучилась находить способы, как эту бурую жижу незаметно вылить. — Сходи проверь, как там этот несчатный гвардеец, — попросила я, когда мы добрались до покоев Вальде. Муки совести проснулись и неприятно скребли коготками. — Я ж даже не извинилась... Может, ему компенсация какая-нибудь положена? Всё-таки пострадал на службе человек, чуть руки не лишился. Гвардейцы у дверей настороженно внимали, боясь шевельнуться.

Маг не выглядел сонным. Он сидел в кресле и перебирал утреннюю корреспонденцию с таким видом, словно никогда с этого места и не сходил, свежий и ясноглазый, в идеально отлаженном костюме, с собранными в хвост волосами. Тонкостенная чашка распространяла аромат кофе по всему кабинету — и я вспомнила, что до сих пор не завтракала.

Сидя напротив, я выбирала, с чего же начать, уж больно много накопилось тем. Мессир Вальде не торопил меня с выбором, занимаясь своими делами. Изящные руки с ловкостью патологоанатома вскрывали один конверт за другим ножом для писем. Звук, с которым распарывалась бумага, удивительно успокаивал нервы.

Маг на мгновение прервался и поднял голову, словно что-то услышал. Он сразу же вернулся к своему медитативному занятию, с шелестом расправил заполненный убористым почерком лист и сказал:

— Угощайтесь, кофейник полон. Я не рассчитывал на компанию, но ваш голод слишком громкий, чтобы его игнорировать.

Меня не нужно было уговаривать дважды. Попивая свежий кофе, сдобренный порцией густых сливок и сахара, а так же подкрепив силы ещё горячей булочкой, я с неестественной радостью сообщила:

— Теперь весь дворец знает, что я ваша ученица.

— Вы не моя ученица, — пробормотал маг, внимательно читая письмо.

— Это вы так думаете, — не сдавалась я. — Но с общественным мнением не поспоришь. И если вам пришло в голову опротестовать эту новость, тогда давайте заранее попрощаемся. Папуля вышлет меня отсюда голубиной почтой, чтоб побыстрее вышло.

— Что ж, нежным отцом семейства его не назовёшь…

— О, к слову. Он уверен, что вы пытаетесь добраться до него через меня. — Я слишком громко стукнула чашкой о блюдце, что придало фразе агрессивный оттенок. — Вы пытаетесь?

Мессир Вальде наконец отложил письмо