Он смотрел на меня, его лицо…я не могла понять чувства, написанные на нём.

– Нет. Я помню это. Это и многое другое. Но вопрос не в этом, ведь так?

Мне стало очень, очень страшно.

– Так. – я уже шептала. – Локи. Локи, почему я не помню?

В его глазах мелькнуло что-то…страдание?

– Не знаю, Ева. Может быть, ты очень хотела забыть?

Он хотел добавить что-то, но тут дверь открылась и Лукас поднялся на ноги. Вернулись родители и сразу же началась суета. Что произошло, да как ужасно выглядит, как это вышло, бедная девочка, здравствуй, Лукас, как там мама, я завтра зайду, спасибо, что оказал первую помощь, может, останешься на ужин, Ева, как ты себя чувствуешь, пока, передавай привет.

Таблетка начинала действовать и меня тянуло в сон.

Меня накрыли одеялом и наконец-то оставили в покое, родители негромко шумели на кухне и под размеренное звяканье вилок и тарелок я задремала, прокручивая раз за раз фразу: «может быть, ты хотела забыть».

В пять утра, за два часа до звонка будильника меня подкинуло. Ногу неприятно подёргивало, но это было неважно.

– Мне надо к Голду. Немедленно. – негромко сказала я сама себе, накинула на плечи кардиган, надела носки, всунула ноги в мамины растоптанные удобные рабочие ботинки и вышла из дома.

На улице было темно, редкие фонари почти не освещали дорогу, промозглый ветер забирался под кофту. Но я была настолько погружена в свои мысли, что совсем не заметила, как дошла до места. Голд жил в том же здании, что и магазинчик, на втором этаже с отдельным входом. Я там никогда раньше не была, да, наверное, и никто не был.

Я поднялась по лестнице и постучала. Прошло совсем немного времени, и дверь открылась. Не знаю, как я представляла увидеть Голда – в колпаке и полосатой пижаме, как Скруджа? – но он выглядел как всегда, одетый в свой серый костюм. Правда, на ногах у него были домашние тапки.

– Ева? Что-то случилось? Что-то с родителями?

Я помотала головой. Нет.

– Папа сказал, меня нашли в вашей лавке в окружении книг. И потом я ничего не помнила про Локи. Мистер Голд, скажите мне, я что-то сделала с собой, чтобы забыть?

Раскрыв шире дверь, он посторонился.

– Заходи.

Пройдя за порог, я сразу оказалась в гостиной. Здесь не было книг, но были портреты Эмили, и уютный зелёный диван. У окна стояла клетка без птицы, у стены буфет с красивым фарфором. Голд показал на маленький резной столик.

– Садись, я принесу кофе.

Я осторожно присела на краешек хрупкого изящного стула, стараясь ничего не зацепить. Скоро Голд вернулся с подносом, на котором дымилась турка, стояли две тоненькие чашечки и блюдечко с сахаром.

– Сладостей нет.

– Не нужно, мистер Голд, простите, что я к вам вломилась…

– Не начинай. – он махнул рукой. – я всегда знал, что этот день настанет, рано или поздно. Такие вещи никогда нельзя делать без последствий.

– То есть всё-таки я что-то сделала?

– А сама как думаешь?

Я кивнула.

– Книга? Чтобы забыть?

– Да. Меня не было в тот день, и я не смог тебя остановить. Меня не оправдывает даже то, что я не знал, что у тебя может получиться. Между тобой и Рыжим всегда была особая связь, я должен был понять, что его отъезд будет ударом. Ты стянула запасной ключ и закрылась в лавке, и, видимо, действовала хаотично и по наитию, потому что книг вокруг была гора.

– Вы думаете, я специально что-то искала?

Голд помолчал.

– Я много потом размышлял и… нет. Скорее всего, ты просто хотела найти утешение в вещах, которые были тебе знакомы. Но сильные переживания и эмоциональное потрясение послужили катализатором и в итоге ты что-то нашла, что-то, что отрезало от тебя огромный пласт воспоминаний. И чуть не убило.

– Это тогда вы поняли, что у меня есть способности?

Он кивнул.

– Но вы не стали меня учить тогда. Почему.

– На самом деле стал. Ты и сама должна была уже понять, что в этом деле гораздо больше знания, чем магии. Ты любишь и понимаешь книги, и они отвечают тебе взаимностью. Я и сейчас не до конца понимаю, как это работает, кроме того, что в некоторые вещи вмешиваться нельзя.

– Как, например, в чужие отношения?

– Да. Или в воспоминания.

– Как мне вернуть их?

– Вспомни книгу, в которой ты их спрятала.

– Вы знаете, что это за книга?

Голд посмотрел на меня с сочувствием.

– Нет. У меня есть догадка, но ты должна справиться с этим сама.

В дверь постучали.

– Иди открывай. Это к тебе.

Я с опаской подошла к двери. На пороге стояла мама. Бледная, не накрашенная, светлые волосы не собраны в причёску, а свободно распущены по плечам, она казалась совсем молодой и хрупкой, но её серые глаза метали молнии.

– Ты не должна была убегать вот так.

– Мама.

– Скажи спасибо, что первой проснулась я, а не твой отец. Ты представляешь его реакцию, если бы он заглянул к тебе в комнату, а там пустая постель?

– Мам, я…

– Дома поговорим.

Голд подошёл к нам, пожал маме руку.

– Здравствуй, Элена.

– Роберт. Спасибо, что позвонил.

Я не поверила своим ушам:

– Вы позвонили моей маме? Когда? Зачем?

– Пока делал кофе. А на второй вопрос ты узнаешь ответ, когда у тебя будут собственные дети. А теперь поезжай домой.

Я думала, мы поедем сразу домой, но мама повернула к пляжу. Заглушив мотор, вышла из машины. Я помедлила, не зная, как мне поступить, но потом последовала за ней.

Не доходя до кромки прибоя, Элена остановилась, и обхватив себя руками, стала смотреть куда-то вдаль. У неё было такое лицо, как будто она блуждает далеко-далеко: в иных временах, в иных местах. В иной жизни. Мне стало не по себе, и я прижалась к её спине. Для меня она всегда была только мамой, заботливой, спокойной, скучной, иногда излишне строгой или надоедливой, но это же была мама! Она не должна была быть другой! Все матери такие, они просто есть у нас, и мы не думаем о том, что иногда они могут смотреть на море чужим взглядом и вспоминать дни, когда нас у них не было.

– Когда мне было 9, мы пошли на ярмарку. Довольно-таки простенькую, со стандартным набором развлечений, но в те годы всё выглядело ярче. Больше всего меня тянуло в шатёр гадалки, а мама была категорически против, но я упросила папу дать мне монетку – папа никогда не мог мне отказать. Жозефин, твоя бабушка, была сердита, но меня одну не пустила, зашла вместе. Внутри шатра воняло брезентом, дешёвым виски и застарелым потом, сама гадалка была толстая и неопрятная, завёрнутая в какую-то облезлую ткань со звёздами. Она посмотрела на нас и визгливо, неприятно захихикала. «Вот и свиделись, милая, от судьбы не уйдёшь, в какую бы сторону ты ни побежал – а она уже ждёт тебя, правда, Жужу?» Мама нехорошо побледнела и резко дёрнула меня за руку, чтобы уйти, да я и сама уже жалела, что пришла, но ведьма вдруг надвинулась на нас. «Констанс, не надо, она совсем ребёнок, не надо ей знать, хватит того, что я с этим живу каждое мгновение» – взмолилась моя мама. Гадалка внезапно мягко улыбнулась и посмотрела на маму с печалью и нежностью: «Ты ослеплена и поэтому не видишь. У девочки есть дорога» и повернувшись ко мне, сказала. «Запомни, дитя, ты будешь жить возле трёх морей, но только возле третьего останешься. И у тебя будет три тяжёлых потери, но только третья вернётся».