— Пустите, пожалуйста, — я попыталась скинуть её руку, отсесть, спрыгнуть на пол. Агата держала крепко, впиваясь в кожу сквозь ткань юбки так сильно, словно на руке не красовались аккуратные короткие ноготки, а снова выросли смертоносные когти. — Мне больно!

— Нет, — где-то совсем рядом зазвенел, разбиваясь, тончайший фарфор. — Сейчас — нет. А вот когда он предаст, и, поверь, он это сделает, вот тогда будет действительно больно. Ты начнёшь доверять демону, как начала бы доверять любимому мужчине, поверишь, откроешь своё сердце и дашь ему напиться из сосуда лары. И именно тогда он нанесёт удар.

Она наседала, давила, сжимала пальцы так, что ногу начало сводить. Вторая, уцелевшая, чашка попалась на глаза как-то случайно. Наверное, Агата отставила её прежде, чем начать жаркий монолог. Я зажмурилась, чтобы не видеть, как тонкий невесомый фарфор идёт трещинами, раскалывается и пачкает прекрасные упругие кудряшки горячей густой жижей. Пока оборотень шипела и отряхивалась от осколков, я успела отбежать до двери и уже там, загоняя страх как можно дальше, не слушая внутреннего голоса, выпрямилась, развернулась к ней и уверенно сообщила:

— Вы знаете и меня и Рока меньше суток. Вы понятия не имеете, что нас связывает, чего мы пытаемся добиться и, главное, что мы оба за люди.

— Он не человек…

Я замотала головой и выставила вперёд руку, жестом заставляя замолчать соблазнительную женщину и жуткого монстра, лезущего не в своё дело, по совместительству:

— Даже если в ваших словах есть зерно истины, вы не имеете никакого права запихивать его мне в глотку. Благодарю за гостеприимство. Не благодарю за то, что пытались нами поужинать. И, прошу, не суйте в наши отношения свой восхитительно ровный нос.

Я сделала реверанс, прощаясь, и поспешила вниз. Опасалась ли я, что Агата разозлится и попытается ещё раз напасть? Вряд ли. Скорее, я бежала от противной, горчащей и невыносимо желчной правды.

— А ты упрямая, да, малышка?

Когда я спустилась по лестнице, она стояла в самом верху пролёта, опёршись локтями о перила и не думала догонять.

— Хочется верить.

— Тогда не верь ни единому моему слову, — она распустила волосы, вытряхивая из них остатки чашки, и отступила в тень. — Я всего лишь разочаровавшийся в жизни и мужчинах одинокий оборотень. Откуда бы мне знать повадки демонов?

— Откуда? — бездумно повторила я.

Но она промолчала. Не знаю, наблюдала ли Агата из темноты, как я забираю просохшую наконец накидку, как принимаю от напуганной молчаливой служанки перекус в дорогу и благодарю её. Знаю, что одно хозяйка пугающего мрачного дома понимала точно: я не смогу выкинуть её слова из головы, даже если очень захочу.

Дома не изменилось почти ничего. На кухонном столе лежала волшебная книга, негодующе сучащая ручками-отростками; на ней сидел, смачно вылизывая переднюю лапу, Вениамин. Книга время от времени выращивала маленькую зубастую пасть и кусала Веньку за пушистый зад, но кот, хоть и жалобно мяукал, не уходил: нужно же показать, кто тут хозяин!

Не на месте была лишь одна деталь: вместо того, чтобы трудиться, процеживая очередной целебный вар, мама сидела у очага, спиной ко входу, и старательно выглядела несчастной.

Когда мы вошли, она как раз прятала в рукав колпак от спального комплекта.

— Так-так-так, — протянула она, предпринимая попытку развернуться одним движением. Стул оказался неприспособлен для поворотов, поэтому пришлось прижать его руками к ягодицам, приподнять и, мелко перебирая ногами, развернуться так. Наконец, она устроилась, за шкирку стащила Веню со стола, усадила к себе на колени и насильственно принялась гладить. Кот негодовал, но сбегать опасался, памятуя, кто в этом доме заведует продуктами. — Явились, значит.

Доброго утречка, кири Брид! — Рок широко шагнул вперёд, намереваясь облобызать пухлую ручку, но та взметнулась, не подпуская его слишком близко.

— Завтрак только тем демонам, которые приводят мою дочь домой с вечера, а не поутру.

— Ну так живая и невредимая зато! — удивился фамильяр.

— В чужих туфлях и сыром платье? — подняла бровь она.

Вот глазастая! Туфли и правда подарила Агата взамен безнадёжно испорченных, а утащенное с вечера платье горничная, как ни старалась, но успела лишь постирать, а не высушить. И на том ей, впрочем, спасибо. Хорошо хоть мама не заметила подпалину на подоле — результат неудачных попыток высушить ткань заклинанием.

— Матушка, не волнуйся, всё хорошо, нас всего лишь застала врасплох непогода. Мне бы переодеться поскорее, и бегом в лавку. Уже полдень, а она ещё закрыта?

— Закрыта, — процедила она сквозь зубы. — И тебе лучше бы там сегодня не появляться.

Не обращая внимания на негативный настрой, Рок поочерёдно заглянул к, его большому сожалению, пустые кастрюльки и плошки, обнюхал котелок с неопознаваемыми остатками и с горестным видом уселся на стол. Фолиант, за неимением кота, тут же попытался цапнул за ляжку демона, но схлопотал по корешку и успокоился, затаив злобу и наверняка вынашивая планы мести.

— Брид, я польщён! Вы так беспокоились за меня, что провели всю ночь в ожиданиях и терзаниях? Я расцеловал бы вас здесь и сейчас, если бы на кухне не было так много свидетелей… Впрочем, готов принять пару ваших чудесный пирожков в качестве компенсации за неудобства…

Вениамин глухо мявкнул, задыхаясь от неконтролируемых ласк. Мама перевела тяжёлый взгляд на рогатого. Если бы демоны молили Лунную жрицу о спасении, я бы рекомендовала Року сделать сейчас именно это.

— Ты приходишь ко мне в дом и просишь пирожок, — медленно проговорила она, наглаживая кота так сильно, что рисковала натянуть его глазницы на макушку.

— Ма-а-а-а-а, — на одной ноте умоляюще затянул Вениамин. Он полностью поддерживал хозяйку, но был категорически не согласен изображать объект её милости.

— Но делаешь это без уважения, — закончила Брид, одной рукой продолжая прижимать Вениамина к коленям, а вторую протягивая за поварёжкой. Совершенно случайно, разумеется, лежащей рядом.

— Рок, — я сглотнула подступивший к горлу ком и попятилась, хватая демона за рукав.

— Азм? — легкомысленно, ещё не понимая, что грядёт, отозвался он.

Я сумела выдавить лишь глухой шёпот:

— Беги…

Ах, какая это была погоня! Вениамин научился летать, Рок — лазать по стенам, я вспомнила все молитвы, которым когда-то давно, ещё в обители Лунной жрицы, учила ора Камила. Книга в срочном порядке отрастила похожий на нагрудник щит и упрямо выгоняла из укрытия норовящего воспользоваться им кота.

— Я тебя в дом впустила, поганец рогатый! — вопила мама, выстукивая на рогах демона хвалебную оду жрице. — Я с тобой с одного стола ела!

— И смею надеяться, продолжите впускать и есть, — вставлял демон, проскакивая под столом и выныривая с противоположной его стороны.