Симе совершенно не жаль Анну Мироновну, она Симе всегда была отвратительна, а уж запах из ее квартиры и вовсе не поддавался описанию, и мысль о том, что у кого-то хватит ярости что-то в отношении старой ведьмы предпринять, не кажется ей кощунственной, бабка и правда сама нарывается на неприятности. Далеко не всем наплевать, когда то, что он скрывает, вдруг становится достоянием общественности.

— Она же тебя изводила именно потому, что так ничего о тебе и не смогла нарыть. Но зато поняла, что ни протестовать, ни огрызаться ты не будешь. — Николай поднялся. — Ладно, ты извини, что вот так ввалился к тебе, просто теперь я не стану делать вид, что ничего не происходит, и если что, всегда на меня рассчитывай.

— Почему?

— Потому что так правильно. — Николай с сомнением посмотрел на сияющую плиту Симы. — Ты погоди, я сейчас…

Он быстрым шагом вышел из квартиры, но через несколько минут вернулся, неся перед собой небольшую тарелку.

— Вот, блинов нажарил с мясной начинкой, поешь. — Он поставил тарелку на стол. — Мне одному многовато вышло, а у тебя вид не слишком хозяйственный.

Он ушел, а Сима с удивлением смотрит на оставленную им глубокую тарелку, накрытую тарелкой поменьше. Подняв импровизированную крышку, она обнаружила пять толстеньких блинов, круглящихся поджаренными боками. Есть ей и правда хотелось, и потому она отправилась в ванную мыть руки.

В дверь снова позвонили, и у Симы вырвался нервный смешок. Судя по обилию визитеров, теперь ее квартира превратилась в проходной двор. Но, заглянув в глазок, она обрадовалась и открыла, а в квартиру влетела Таня.

— Сима, давай скорее, поехали к нам, мама велела тебя привезти… О, у тебя блинчики какие! — Таня схватила блинчик и откусила половину. — С мясом, надо же! Где взяла?

Сима понимает, что даже Тане в голову не пришло, что она сама могла сделать блинчики. Видимо, Николай прав, она хозяйка так себе. Ну, блинчики она точно делать не умеет, это правда.

— Сосед принес. — Сима вздохнула. — Не знаю зачем.

— Сосед? — Глаза Тани заинтересованно заблестели. — Сколько лет? Женат? Симпатичный?

— Тань, ну откуда я знаю? — Сима раздраженно тряхнула кудрями. — Мужик как мужик, в джинсах. Тут у меня сумасшедший дом, понимаешь, образовался. У меня в квартире мои соседи с третьего этажа разошлись. Она уехала к маме, а ее супруга я взашей вытолкала. И тут этот нарисовался — на шум вышел. Посидел на кухне, потом вот… принес.

— У тебя мышь повесилась, вот он и принес. — Таня доела блинчик и мечтательно вздохнула. — Вкусно… Так женат сосед-то?

— Да я понятия не имею, ты что! Сказал, что блины сам жарил.

— Если сам, то вряд ли женат. — Таня что-то прикинула в уме. — А может, женат на какой-то неумехе… Хотя нет, был бы женат, не принес бы тебе блинов, жена б ему за это яйца оторвала.

— Вот глупости! — Сима вспоминает сцену ревности, разыгравшуюся в ее квартире, и морщится. — Почему обязательно нужно в любом самом невинном действии видеть нечто грязное?

Сима снова взялась за моющие средства. Поверхности недостаточно блестят, они снова не такие чистые, как должны быть.

— Потому что, как правило, именно «нечто грязное», как ты выразилась, как раз и происходит, когда мужчина является к даме с тарелкой блинов. А блины он вкусные сделал, я должна с ним познакомиться, ты не против?

Сима равнодушно пожала плечами. Она хочет только одного: чтоб сейчас все ее оставили в покое, а матримониальные изыскания Тани ее не интересуют вообще. И пусть бы все люди просто исчезли на какое-то время. Испарились, перенеслись в параллельную Вселенную или в другое измерение, лишь бы только оставили ее в покое, тем более что она меньше часа назад прибралась в квартире, а с этими визитами теряется свежесть уборки, и надо начинать снова. И не то чтобы Сима ленилась, но у нее есть работа, а работать в квартире, где нет ощущения свежести, она не может.

— Ладно, давай какую-нибудь тарелку, я переложу блины в нее, а эти тарелки отнесу твоему соседу и сама на него посмотрю. — Таня решительно огляделась. — Ну, чего стоишь? И прекрати ты тереть все подряд, это какой-то геноцид микробов!

— Здесь грязно.

— Нет, просто у тебя проблемы. — Таня заглянула в шкафчик и, обнаружив там стеклянную мисочку, удовлетворенно хмыкнула: — То, что надо.

— Нет у меня проблем.

— Есть. — Таня переложила блинчики в найденную мисочку, а тарелки Николая принялась мыть. — Ты не можешь решить какую-то свою проблему и потому делаешь то, что тебе подконтрольно, в данном случае — убираешься в квартире. Подумай об этом. А мне нужно думать о личной жизни. Хорошо тебе, ты красотка, а я… Ладно, посиди, я сейчас. Дверь напротив?

— Да.

Таня кивнула, расстегнула верхнюю пуговицу на слишком тесной цветастой блузке, распустила косу и шагнула за порог.

Тарелки со звоном упали на пол и разлетелись осколками в стороны.

— Твою мать!..

Под дверью Симы лежит Анна Мироновна, язык у нее посинел и вывалился, глаза вылезли из орбит, застиранный халат сбился, оголив тощие ноги с дряблой кожей, одна нога в тапке, вторая босая. Старуха совершенно определенно мертва, это даже Сима понимает.

— Классический пример удушения. На шее какая-то проволока, но мне не рассмотреть, а тело трогать нельзя. — Таня отступила в квартиру. — Телефон давай, буду звонить Реутову. Уж лучше пусть он приедет, чем такой, как твой давешний. Я…

По лестнице поднимается женщина, таща на себе две огромные сумки. Сима несколько раз видела ее — живет не то на четвертом, не то на пятом этаже, а дом-то без лифта. А будь бы лифт, не пришлось бы всем вокруг слушать дикий визг. И яблоки раскатились вперемежку с картошкой, теперь их хоть выбрось.

— Значит, ничего не видели и не слышали.

Реутов устало смотрит на Симу и Таню, откинувшись на спинку дивана. Сима предпочла никого не пускать на свою кухню. Вид у нее не хозяйственный, видали такое?!

— Ничего. — Таня покачала головой. — Я пришла минут за десять до того, как… как обнаружила труп, и ответственно заявляю, что тогда все было в порядке.

— Ну, конечно. — Реутов вздохнул. — Ладно, едем в отдел, надо снять показания. Кто из соседей с ней конфликтовал?

— Я без понятия, — Сима растерянно смотрит на Реутова. — Я никого из них не знаю, кроме соседки с третьего этажа Юли, ее мужа Павла и соседа напротив, и то я с ними познакомилась буквально вот только на этой неделе.

— А живешь в этой квартире скоро год.

— Ну да. — Сима раздраженно смотрит на майора. — Я не слишком большое значение придаю социальным связям.

— Это я уже понял. — Реутов переводит взгляд на Таню. — Вы родственницы?

— Дальние. — Взгляд у Тани делается совершенно нейтральным. — А поскольку иной родни, кроме моей семьи, у Симы нет, то мы общаемся.