– Кто живет в ближайшем доме?

– Его тоже стерегут собаки. Они даже не лают. Они порвут вас в клочья, когда унюхают кровь.

– А острова есть?

– Нет лодок. Они забрали наши лодки, воевать свою войну.

– Есть ли где вода?

– Нет.

– Ни родника, ни колодца? Ни ручья?

– Ничего.

– Кто живет в ближайшем доме?

– Неважно. Она старуха, но вы ее и не увидите. Ее псы – они как волки. Увидите только ее псов.

– Можешь дать нам воды на дорогу?

– Нет.

Человек нашептал что-то псам, еле слышно.

– Шагайте медленно, гуськом, – сказал он громче. – Не оборачивайтесь.

Орест заметил, что жена человека возникла в дверях, встала в тени рядом с тем псом, которого Митр гладил. Собака все еще виляла хвостом.

– Мой друг кашляет… – начал Леандр.

– Псы будут идти за вами долго, – прервал его человек. – Попытаетесь вернуться или даже заговорить друг с другом – они нападут. Если твой друг опять закашляется, псы не поймут, что это, и нападут на него.

– Я не могу… – сказал Митр.

– Сосредоточься как следует, – прошептал ему Леандр.

– Уходите, – проговорил человек, а затем выкрикнул приказы псам, и те неспешно двинулись за мальчиками. Они шагали, пока собаки не убрались назад, продолжали идти и не оборачивались. Вскоре добрались до места, заросшего кустарником. Сели. Митр уснул первым. Леандр сказал, что покараулит, пока Орест спит. Разбудит погодя, чтоб дальше Орест посторожил.

На рассвете Орест заметил морских птиц и осознал, что их крик делается громче, тревожнее, когда они летали прямо над ним и его спящими спутниками. Любой, кто идет по их следу, поймет, где они, думал Орест, – так же как и любой впереди них узнает, что кто-то приближается. Особенно пронзительно орали чайки. Глянув в небо, Орест увидел ястребов – те парили высоко над ними в бледном утреннем небе. Кто угодно, даже далеко отсюда, поймет наверняка, что по округе бродят чужаки.

Они шли дальше и чуяли запах моря, а несколько раз, когда забирались на холмики, Орест видел проблески синевы. Он понимал, что они уходят прочь от еды, от воды, пригодной для питья. Дом, о котором заикнулся тот человек, дом, охраняемый псами, – последняя возможность. Орест решил, что Леандр составляет замысел, но Леандр казался даже более понурым, чем Митр, и Орест боялся спрашивать, что у него на уме.

Они остановились передохнуть, пыхтя от жажды, на заваленном камнями поле, Митр лег, закрыл глаза. Леандр поискал камни и обломки скал, чтоб помещались в ладонь.

Постепенно Леандр насобирал груду. Снял рубашку, связал в котомку, чтобы унести как можно больше камней, проверил их тяжесть, выкинул несколько слишком увесистых. Не задавая вопросов, Орест повторил за ним, заметив в Леандре новую ясность: лицо у него излучало решимость – и нечто, почти похожее на уверенность.

Растолкали Митра, тот открыл глаза, встал и пошел за ними. Теперь они пробирались медленнее, прислушивались к малейшему звуку; Леандр соорудил себе посох из обломка дерева, а погодя сделал такие же Оресту и Митру.

Начав грезить о еде и воде, Орест подумал, что не сможет сделать дальше ни шага. Пытался представить себе, куда они идут, и получился его дворец, а на пороге мать, ждет его, внутри же – Электра с Ифигенией.

Содрогнувшись, он задумался, где теперь Электра, не похитили ли и ее, а может, ее забрали на убой, как Ифигению, туда, где кричат и воют животные. На миг захотелось сжаться так, чтобы никто его не видел, но Леандр звал вперед.

Они прошагали к закатному солнцу еще несколько часов. Орест устал нести камни. Митру идти давалось все труднее. Они нагрузились камнями и поддерживать его не могли. Леандру оставалось лишь разговаривать с ним – тихо, уговаривая, хотя сам он, пока они влезали на горку, едва дышал.

Часть дня в высоком небе над ними никто не летал, но теперь, когда тени удлинились, морские птицы вернулись, метались все ниже и, слетая совсем вплотную, казались едва ли не сердитыми.

Леандр встал позади Ореста, они осматривали окрестности перед собой. Орест вглядывался в каждую пядь пейзажа, но не видел никаких признаков жилья. Задумался, не наврал ли им тот человек, сказав, что где-то здесь дом. Он видел, что и Леандр встревожен, однако понимал, что лучше не спрашивать, о чем он думает; они уселись рядом с Митром, тот лежал навзничь, веки сомкнуты.

Леандр тихонько заговорил с Митром, сказал, что скоро у него будет постель, еда и питье. Пусть идет с ними дальше, это последний отрезок. Орест теперь видел море с обеих сторон: они двигались к краю земли. Если там нет дома – или колодца, или родника, – он понимал, что им конец, придется возвращаться.

Впереди растительность стала гуще, и Орест подумал, что, быть может, там есть источник воды. А еще там запросто мог скрываться дом – среди кустов и сосен. Они шли дальше, и морские птицы, что преследовали их, вроде бы отстали, доносился лишь крик ласточек и других мелких птах. Но вскоре их песни прервал лай собак. Леандр подал знак остальным бежать в укрытие, к кустам на обочине тропы, а сам спрятался за тощую сосну на другой стороне. Когда все устроились, он начал свистеть.

Когда по тропе ринулся первый лютый пес, Леандр принялся швырять в него камни, пес замер и зарычал. Орест постарался метнуть камень прицельно псу в голову и одним иззубренным осколком завалил его набок. Леандр вышел из укрытия и принялся бить собаку палкой по голове, достал из своего запаса камень потяжелее и размозжил псу голову. Тут на тропе возник второй пес. Через несколько мгновений он вцепился Леандру в руку зубами, тот завопил и скорчился от боли. Орест крикнул Митру, чтоб достал из кучи тяжелый камень, а сам взялся бить собаку палкой.

Пока Митр швырял в пса камнями, Орест бил все сильнее. Наконец пес упал, из пасти у него потекла кровь, Леандр же, охая от боли, быстро зажал руку, чтобы унять кровотечение. Все трое глянули вперед, и Орест понимал, что, если псы явятся стаей, перед ними не устоять. Митр поддерживал Леандра, осматривал рану у него на руке, а Орест услышал лай. У него было время набрать камней, прежде чем примчался здоровенный черный пес с ощеренными зубами. Орест свирепо сосредоточился, прицелился и метнул камень псу в пасть; пес подавился. Упал на спину и завыл от боли.

Теперь лишь слышалось, как скулят раненые псы. Первый, еще живой, пытался встать на ноги, хотя ему снесло полчерепа. Орест быстро подошел к нему и ухнул камнем по зверю. Вернулся к Леандру, опустился на колени, разглядел громадный рваный укус у него на руке.

– Усади его, – сказал Орест.

Медленно, с трудом, крича от боли, Леандр сел. Орест видел, как Леандр распахнул глаза и принялся оглядывать окрестности – почти с обычным своим вниманием. Встал, придерживая правую руку левой.

– Могут быть еще псы, – сказал он, словно ничего особенного не произошло.