был так обескуражен и сбит с толку, что забыл про артефакт. Сунул коробочку с ним в карман и весь вечер умолял короля отозвать приказ. Разумеется, мои мольбы были впустую.

Ротберг замолчал, мрачно глядя перед собой. А меня кольнула ревность: вдруг он думает о Розалине? Вдруг до сих пор любит ее? А моя мать была случайным приключением…

– И вы воспользовались тем артефактом, чтобы избежать свадьбы с принцессой? – поторопила я его исповедь.

– Да. Только не думал, что меня занесет в другой мир, – он хмыкнул.

Я озадаченно покачала головой: почему же кольцо не сработало в руках короля? Но вслух сказала другое:

– Понимаю. Я тоже такого не ожидала. Но почему вы вернулись? Почему не остались в моем мире с моей… мамой?

Ротберг перевел взгляд на меня, и мое сердце сжалось.

Я вдруг поняла: он вернулся по собственной воле. Мог не возвращаться, мог остаться там, ни король, ни драконы – никто бы его не нашел в другом мире. Так почему? Ответ мог быть только один, и я прочитала его в глазах отца.

– Я не знал, что твоя мать беременна. Прости. Я вообще не думал, что способен сделать ей ребенка. Я же дракон, а она – человек.

– Феникс, – глухо поправила я.

– Да, точно, феникс. Видимо, все из-за отсутствия магии. В твоем мире я не ощущал ни своей силы, ни своего дракона. Прямо как здесь. Это ужасно тяготило меня. Я чувствовал себя пленником, и чем дольше оставался там, тем хуже мне становилось. Я быстро слабел. Меня угнетало все: эти громыхающие железные повозки, огромные каменные дома, шум, странные люди, непонятные вещи…

– И вы решили снова сбежать.

Он покачал головой:

– Не суди меня строго. Я понял, что если не сделаю этого, то умру. Но я не хотел причинять боль твоей матери! Она была единственным светлым пятном за все время, что я там находился.

Я не стала отвечать на его слова. Поняла, что не готова простить. Поэтому спросила другое:

– Как долго вы были вместе?

– По времени вашего мира месяц, наверное. А так я жил там полгода. Точнее, не жил, а существовал. У меня не было ваших документов, я не знал язык, было холодно…

Жалость во мне робко подняла голову, но я тут же придушила ее.

– Как же вы справились?

– Случай помог. В артефакте еще был заряд для возвращения, но я понимал, что если вернусь, то придется жениться на принцессе. Так что я решил потянуть время и попробовать найти приют. Но без магии, без ваших денег и без знания языка ничего не мог сделать. Люди шарахались от меня или смеялись. А на третий день я просто свалился без сил посреди улицы. Очнулся в этой… – он потер лоб, силясь вспомнить чужое слово. – В…

– …больнице, – подсказала я.

– Да, в больнице. Ко мне приходили люди, задавали вопросы. Я, конечно, ничего не понимал и молчал. Они решили, что я немой. А потом, когда я понемногу начал понимать их язык, то солгал, что ничего не помню. Меня признали иностранцем, пробовали искать родных, – он со смешком покачал головой. – А когда я поправился, дали какую-то бумажку с печатью и выставили за двери.

– А мама? Как вы познакомились с моей мамой?

Я задала этот вопрос не потому, что не знала ответ. Знала. Но мне хотелось услышать его версию.

– Я не сказал? – Ротберг удивленно глянул на меня. – Она в той больнице работала. Она забрала меня к себе.

Он не врал.

Тетя Таня рассказывала, что мама выучилась на психолога и познакомилась с отцом в больнице. Он был ее пациентом. На этом фоне диагноз шизофрения и смерть в психлечебнице – еще одна насмешка судьбы.

– Кстати, ты не сказала, – раздался внезапный вопрос, – от чего она умерла?

***

На секунду я потеряла дар речи. Просто смотрела на него, хлопала ресницами и пыталась справиться с бурей, которая вдруг возникла внутри меня.

Мой феникс как взбеленился. Хотя хватит уже стрелки переводить. Это я! Я взбеленилась, а не какое-то мифическое существо, живущее внутри меня. Пора признать, что феникс – это я. Точнее, темная сторона моей души, моего характера и моего разума. Самая сильная и опасная сторона. Сейчас она полыхала от ярости.

Как у него язык повернулся такое спросить? Да еще таким тоном, будто речь идет о прогулке за хлебом? Мол, когда она вышла? Как он смеет смотреть мне в глаза и задавать такие вопросы? Ведь это все из-за него! Из-за его трусости и самолюбия.

Если бы он не сбежал из-под венца, то не встретил бы мою маму. А если б не встретил, то она не знала бы про фениксов и драконов и не угодила бы в психушку!

Кстати… а откуда она узнала? Неужели он ей рассказал…

Я застыла с открытым ртом, пораженная этой мыслью.

– Таша, – Драмиэль внимательно посмотрел на меня. – Ты побледнела. Все в порядке?

– Что? – моргнула. – Что вы сказали?

Гнев внутри сменился недоумением.

– Я спросил, от чего умерла твоя мать? – повторил вопрос Ротберг. – Она была молодой и здоровой. Что с ней случилось?

Он смотрел на меня ровным взглядом и говорил будничным тоном.

Я вновь начала закипать.

– Она сошла с ума! – выпалила, уже не думая, как воспримут это откровение слуги или сам Ротберг. – Точнее, так решили врачи и ее окружение. Ее положили в лечебницу для душевнобольных и кололи сильными препаратами. Организм не выдержал, и сердце остановилось. Так мне рассказывали. Но сейчас я уверена, что никакого сумасшествия не было! Моя мать никогда не сходила с ума. Просто она увидела или узнала что-то такое, чего не должна была знать.

Я не кричала. Я шипела, подавшись ближе к отцу и с ненавистью глядя в его спокойные, неестественно бесстрастные глаза. В них не отражалось ни единой эмоции. Будто он не умел их испытывать.

А мне хотелось, чтобы он что-то почувствовал. Чтобы сполна ощутил все, что ощущала маленькая я на протяжении всех лет своей жизни: непонимание, тоску, обиду и боль, ту острую душевную боль, которая разъедала меня с самого детства.

Да, тетя Таня воспитала меня как родную дочь, ведь своих детей у нее не было. Но я ни на секунду не забывала, что она мне не мать. Что моя мама умерла и я никогда-никогда не увижу ее улыбку, не почувствую тепло объятий, не услышу голос, не прижмусь к груди. Что мама никогда не возьмет меня на руки и не