Мэйкон перехватил трубку:

– Может, и с меня возьмете десять?

– Нет, что вы! Вы же друг.

Мэйкон смешался. Он сказал свой адрес и условился о времени визита, но в нем росло чувство, что ситуация выходит из-под контроля.

– До завтра! – сказала Мюриэл. И повесила трубку.

За ужином Мэйкон оповестил родных, но отклик их был каким-то заторможенным.

– Ты вправду позвонил? – спросил Портер.

– Да, а что? – вскинулся Мэйкон, и тему тотчас свернули.

– В детстве я вовсе не любила собак, да и вообще животных, – говорила Мюриэл. – Мне казалось, они читают мои мысли. На день рождения предки подарили мне щенка, так он этак голову набок склонит… знаете эту их манеру, да?.. и сверлит меня своими яркими бусинами. «Уберите его от меня! – орала я. – Я не могу, когда на меня так смотрят!» – Переливчатый голос ее скакал по всем тональностям, то взлетая на пронзительные верха, то срываясь в хриплый рык. – Пришлось им отдать щенка соседскому мальчишке и купить мне совсем другой подарок – набор для завивки, о котором я давно мечтала.

Разговор шел в прихожей. Мюриэл так и стояла в своем черном ворсистом пальто, от которого веяло сороковыми годами: накладные плечи, длина три четверти. Эдвард сидел перед ней, исполняя ее команду. Встретил он ее в своей обычной манере, лаем и наскоками, но Мюриэл чуть ли не сквозь него вошла в дом и, указав на его зад, приказала псу сидеть. У Эдварда отвисла челюсть. Мюриэл нагнулась и указательным пальцем, острым и длинным, ткнула его в огузок.

– А вы этак прищелкните языком, – сказала она и сама поцокала. – Собаки должны знать, что это означает похвалу. А когда я вот так вот вытягиваю руку, это приказ оставаться на месте.

Эдвард сидел, однако через равные промежутки попискивал, очень похоже на электрическую кофеварку. Мюриэл этого словно не замечала. Она начала говорить о плане занятий, а потом вдруг без всякой видимой причины съехала на свою биографию. Встать-то Эдварду уже можно? Сколько ему так сидеть?

– Вы спросите, зачем мне набор для завивки, когда я и так вон какая кучерявая, – говорила Мюриэл. – Прям старая швабра! Но если честно, я такая не от природы. Волосы у меня прямые и тонкие. Горе, да и только. Малышкой я была светленькая, представляете? Как сказочная принцесса. Все вокруг говорили, что если меня завить, я буду совсем как Ширли Темпл, ну мать и накрутила меня на банки из-под апельсинового сока. Еще у меня были голубые глаза, они долго такими оставались, дольше, чем у других младенцев. Все думали, такой я буду всегда, и говорили, мне надо сниматься в кино. Серьезно! Едва я начала ходить, мать записала меня в школу степа. Никто думать не думал, что волосы мои так подпакостят.

Эдвард заныл. Мюриэл посмотрелась в застекленную картину за спиной Мэйкона и ладонью приподняла свои волосы, словно взвешивая.

– Вы только представьте, каково это однажды утром проснуться и обнаружить, что ты потемнела. Матушка моя чуть не померла, ей-богу. Вот вам заурядная дочка: тусклые карие глаза и черные как смоль волосы.

Мэйкон понимал, что должен как-нибудь возразить, но больше тревожился за Эдварда.

– М-да, – промычал он. – Может, позволим ему встать?

– Что? А, вы о собаке. Еще минутку. Ну вот, значит. А курчавость появилась, когда я сделала фигню под названием «пышный перманент». Не слыхали о таком? По идее, он просто дает крупные волнистые локоны, но что-то пошло не так. И это еще цветочки! Если я пытаюсь щеткой расчесать волосы, они встают торчком. Буквально. Как клоунский парик, понимаете? Так что я даже не могу расчесаться. Утром проснулась – и вперед, какая есть. Господи, о колтунах даже страшно подумать.

– А если попробовать гребешком? – предложил Мэйкон.

– Не протащить. Все зубчики поломаются.

– Есть такие с толстыми зубьями, ими пользуются чернокожие.

– Я знаю, о чем вы говорите, но как-то неловко покупать такой гребень.

– Почему? – удивился Мэйкон. – Они висят в супермаркетах. Ничего сложного. Возьмите молоко, хлеб, еще что-нибудь и африканский гребень, никто не обратит внимания.

– Может, вы и правы. – Казалось, Мюриэл потеряла интерес к теме, втянув собеседника в разговор. – Гуляй! – Она щелкнула пальцами над головой Эдварда. Пес вскочил и залаял. – Это было очень хорошо.

По правде, это было настолько хорошо, что Мэйкон почувствовал себя немного обманутым. «Неужели все так просто?» – хотелось спросить. Эдвард исправился слишком быстро – так исчезает зубная боль, едва переступишь порог приемной дантиста.

Мюриэл сдернула с плеча сумку и поставила ее на столик. Из сумки появился длинный синий поводок со строгим ошейником.

– Он должен носить его постоянно, – сказала Мюриэл. – Весь срок обучения. Так вы сможете его одернуть за плохой поступок. Поводок стоит шесть долларов ровно, ошейник – два девяносто пять. Плюс налог, и выходит… сейчас… девять сорок. Можете расплатиться в конце занятия.

Через голову она надела Эдварду ошейник и замерла, разглядывая ноготь.

– Если еще один сломаю, я взбешусь, – поделилась Мюриэл.

Потом отшагнула и выставила палец. Помешкав, пес сел. Сейчас он выглядит благородно, подумал Мэйкон, такой важный, грудь колесом, даже на себя не похож. Но как только Мюриэл щелкнула пальцами, пес вскочил всегдашним неслухом.

– Теперь попробуйте вы, – сказала Мюриэл.

Мэйкон взял у нее поводок и показал Эдварду на его зад. Пес не шелохнулся. Мэйкон нахмурился и выставил палец решительнее. Он себя чувствовал глупо. В отличие от женщины, пес знал, как мало в нем властности.

– Ткните его, – велела Мюриэл.

Легко сказать. Мэйкон прислонил костыль к батарее и, неловко согнувшись, пальцем ткнул Эдварда. Тот сел. Мэйкон прищелкнул языком, потом выпрямился и, вытянув руку, попятился. Эдвард тотчас встал и пошел к нему. Мюриэл цыкнула. Пес сразу сел.

– Он не воспринимает вас всерьез, – сказала Мюриэл.

– А то я не знаю! – озлился Мэйкон.

Заныла сломанная нога.

– Представляете, все детство у меня даже котенка не было, – начала рассказ Мюриэл. А Эдварду так и сидеть, что ли? – И вот пару лет назад я наткнулась на объявление в газете: Подработка на досуге. Занятость на ваше усмотрение. Оказалось, это фирма по дрессировке собак на дому. Называлась она «А ну-ка, псина». Паршивое название, правда? Как будто собаку уговаривают сделать дела. И все же я пришла по объявлению. Честно сказала, что не люблю животных, но мистер Куорлс, хозяин, ответил, это, мол, не главное. Самые большие неприятности, сказал, у тех, кто сюсюкает со зверьем.

– Что ж, разумно, – согласился Мэйкон, поглядывая на Эдварда. Говорят, если собак заставлять сидеть долго, у них разовьется радикулит.

– В результате я стала его лучшей ученицей. Видать, у меня был подход к животным. Затем я получила работу в «Мяу-Гав». До того я работала в копировальном центре «В два счета», но, видит бог, хотела чего-нибудь другого. Кто эта женщина?