– Я обычно там. Если что-то понадобится, стучи.

Он потёр лицо, и стажёр обратил внимание на тёмные круги под глазами начальника. Чжао Юньлань устал как собака. Он рухнул на стул, опустил голову на письменный стол и сказал:

– Я прикорну немного. Дёрни, когда он придёт.

Го Чанчэн понятия не имел, о ком речь, и решил положиться на Линь Цзина. Бедняга-стажёр уже сутки не смыкал глаз. Он весь изнервничался и обессилел, поэтому, едва присев, провалился в дрёму.

Когда Го Чанчэн проснулся, в помещении было невыносимо холодно. Воздух застыл, на окнах появился тонкий слой инея. Сотрудники управления, позабыв о делах, стояли, почтительно склонив головы в приветствии, и только Чжао Юньлань чинно сидел за столом и разливал горячий чай. Го Чанчэн, подражая коллегам, тоже поднялся.

Кондиционер, пикнув, переключился в режим обогрева. По пустому коридору гулким эхом разнёсся звук шагов, и вскоре показался гость. Лао У проводил его вглубь офиса и, не смея взглянуть ему в глаза, отодвинул стул и учтиво предложил:

– Прошу, господин, присаживайтесь.

– Благодарю, – ответил приятный голос.

Незнакомец говорил мягко и вежливо, всем своим видом внушая почтение. Го Чанчэн не успел ещё толком проснуться, не понимал, что тут к чему, и, пока остальные прикидывались мебелью, решился на дерзость: посмотрел на гостя.

Высокую стройную фигуру Палача скрывали длинные чёрные одежды, а лицо застилала плотная пелена тумана. Он остановился в дверях, сложил ладони в приветственном жесте и поклонился Чжао Юньланю.

– Благодарю за радушный приём, – произнёс он, скользнув рукавами по полу.

Начальник управления поджёг жёлтый талисман и засыпал пепел в чай. Кипяток мгновенно остыл, и чашку вручили гостю.

– Присядьте. Вы ведь только с холода, попейте ароматного чаю, согрейтесь немного.

При виде горящего талисмана Го Чанчэн вспомнил ритуал сжигания жертвенных денег, а затем задумался над словами начальника: «Какой ещё холод в разгар лета? Откуда он пришёл?» Внезапно его осенило, и бедолага задрожал. Как-то в детстве бабушка рассказывала, что, провожая человека в последний путь, нужно непременно собрать ему вдоволь еды и тепло одеть, ведь дорога на тот свет длинна и холодна. Неужели?..

Палач сделал глоток и похвалил:

– Отличный чай, благодарю.

Он подошёл к столу и сел напротив Чжао Юньланя. За гостем тянулся тонкий шлейф аромата, который напомнил Го Чанчэну зимнее утро в горах Большого Хингана[32]: тот самый момент, когда после ночного снегопада открываешь дверь и вдыхаешь колкий морозный воздух. Запах чистый и свежий, с нотками последнего благоухания цветка, который вот-вот завянет… Запах конца долгого пути.

Палач вёл себя словно учёный из исторического фильма: был сдержан и мягок в общении, но стажёр чувствовал, как беспричинный страх, проистекающий из недр души, постепенно сковывает тело. Го Чанчэн наконец понял, почему духи при виде гостя тряслись, будто мыши перед котом. Он попытался убедить себя, что гость из южного полушария. «Там зима!.. – повторял он про себя, зажмурившись. – Верь в науку, свободу, демократию, гармонию…»[33]

Стажёра с Линь Цзином тоже ждал ароматный чай, но ни один не решился за ним подойти. Когда чашка Палача опустела, Чжао Юньлань завёл разговор:

– Неужели один-единственный демон так накуролесил, что вам пришлось явиться лично?

– Не совсем. В этом году во время Фестиваля голодных духов произошёл массовый побег заключённых из преисподней. Виной тому одна вещица, проникшая в мир смертных.

– Солнечные часы перерождения? – понял Чжао Юньлань.

– Вижу, вы очень хорошо осведомлены. Всё верно. Часы перерождения, один из четырёх великих артефактов преисподней, долгое время считались утерянными. Неизвестно, чем обернётся их появление в вашем мире, поэтому я здесь.

– Что это за артефакты?

– Речь идёт о Печати, – помолчав мгновение, ответил Палач.

– Печати?

– Считается, что Великая печать связана с равновесием инь и ян и шестью путями перерождения[34]. Она существует с древнейших времён, и в легендах правда о ней перемешалась с вымыслом. Как бы то ни было, Часы перерождения – завидный куш и для живых, и для мёртвых, ведь с ними можно провести обмен жизнями и скрыть душу от преисподней. Если они попадут к человеку с дурными намерениями, последствия рискуют быть непредсказуемыми.

Это объясняло, почему за Ли Цянь охотились духи в больнице.

Чжао Юньлань встал и с серьёзным видом произнёс:

– Я провожу вас в допросную.

Палач последовал его примеру.

– Вы выглядите усталым, – подметил гость, пока остальные смиренно хранили молчание. – Предположу, что наша оплошность стоила вам нескольких дней напряжённой работы. Берегите себя.

– Ерунда, – небрежно возразил Чжао Юньлань. – Не сведёт же меня в могилу жалкая пара ночей без сна. А даже если сведёт – нестрашно. Подумаешь, буду служить в преисподней.

– Жизнь и смерть не повод для шуток, – заметил Палач.

Чжао Юньлань беззаботно улыбнулся и открыл дверь комнаты для допроса.

Изнутри доносились пронзительные крики, но стоило Палачу показаться на пороге, и они тотчас стихли. «Ли Цянь» втянула голову в плечи, затряслась всем телом, вдруг закатила глаза и обмякла.

Нечто ринулось навстречу Го Чанчэну, и он в страхе отступил. Перед ним возник призрачный силуэт женщины с длинными волосами и в потрёпанном платье. Лицо незнакомки исказилось в крике, и уже через несколько секунд она, резко сплющившись, обернулась чёрным дымом и скрылась в широком рукаве Палача.

– Отказ признать вину и попытка завладеть чужим телом караются казнью, – заявил гость тем же мягким тоном, каким совсем недавно благодарил за вкусный чай.

Го Чанчэна бросило в дрожь. Чжао Юньлань не выказал ни капли удивления и жестом предложил всем занять свои места. В комнате стояло четыре свободных стула, а за столом сидела бледная Ли Цянь, обмотанная верёвкой. Линь Цзин безжалостно прыснул в лицо девушке ледяной водой из распылителя и, когда та пришла в себя, с отстранённым видом сообщил:

– Ты в полиции. Советую отвечать на вопросы честно, иначе пеняй на себя.

Ли Цянь вздрогнула. Испуганный взгляд задержался на Го Чанчэне, а потом метнулся к Чжао Юньланю. Увидев знакомые лица, девушка открыла было рот, но вдруг заметила, что привязана к стулу, и в ужасе уставилась на путы:

– Ч-что случилось?

Чжао Юньлань, в отличие от Линь Цзина, умел расположить к себе людей. Он вполне мог выступать по телевизору как официальный представитель полиции.

– Мы поймали преступника, который напал на тебя и убил твою однокурсницу, – сказал он. – Для протокола нам нужно ещё раз проверить твои показания, хорошо?

Стандартную процедуру допроса это напоминало слабо – больше походило на суд. Девушка быстро взяла себя в руки и настороженно спросила:

– А зачем вы меня связали?

Начальник управления, вскинув