Теперь уже мы вдвоем стояли, смущенно потупившись и не зная, что сказать.

«Вот так, у умывальников представлял себе, что мы с Мику будем заниматься разными волнующими вещами, рисовал в голове будоражащие воображение сцены, а как остался наедине с девушкой, так стою и краснею, как школьник. Всё-таки до настоящего героя эроге мне еще очень далеко», — с досадой подумал я.

— Понятно, — промямлил я, неловко почесал затылок и, стараясь разрядить обстановку, добавил: — Ну, я пойду тогда. Мне еще надо отметиться в библиотеке и в каких-то кружках. Пока!

— Пока, Семен! Обязательно приходи еще! — крикнула мне вслед Мику.

Я вышел из музыкального клуба, широко улыбаясь. Настроение было приподнятым. Не успел я отойти и на пару десятков метров, как мне навстречу попалась Алиса. Вид у нее был недовольный.

— Ты чего здесь околачиваешься? Зачем приходил? — спросила она, смерив меня подозрительным взглядом.

— Обходной подписать, — ответил я задумчиво, доставая из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.

«Что-то я не помню, отдавал Мику листок или нет. Совсем из головы вылетело! Хотя неудивительно, учитывая темы, которые мы обсуждали…»

— Подписал? — тон Алисы не предвещал ничего хорошего.

— Да… наверное… — растерянно протянул я, разворачивая обходной и пробегая глазами список кружков. — То есть нет! Я же совсем забыл дать его Мику на подпись!

Алиса выразительно закатила глаза, всем своим видом показывая, что она думает о моей забывчивости.

— Ладно, пошли, — вздохнула она.

Мы вместе вернулись в здание музыкального клуба. Мику все так же сидела на стуле возле рояля, перебирая какие-то бумаги.

— Чем это таким вы тут занимались, что Семен так увлекся и даже про обходной забыл? — с нажимом спросила Алиса, подходя ближе.

— Да ничем особенным, — смутилась Мику. — Просто разговаривали. Я уговаривала Семена вступить в клуб, а он пока думает…

— Мику, я правда совсем заболтался и начисто забыл, зачем приходил, — виновато сказал я, протягивая ей обходной лист. — Подпиши, пожалуйста.

Мику взяла протянутый листок и, найдя нужную графу, размашисто расписалась.

— Ну вот, теперь порядок, — сказал я, забирая обходной и пряча его в карман.

— Свободен! — распорядилась Алиса и помахала мне ладошкой, словно выпроваживая.

«Судя по всему, ей почему-то не нравится, когда я нахожусь в музклубе. Любопытно…» — подумал я, покидая клуб.

Итак, я собрал все подписи. Осталось зайти к Ольге Дмитриевне и отдать ей обходной лист. Вожатая сидела возле своего домика и читала книжку. Вряд ли она сама соответствовала образу идеального пионера, которого так усердно пыталась из меня сделать. Видимо, все её обязанности — это произносить пламенные речи на линейке, отчитывать Ульяну, да принимать деятельное участие в моём воспитании.

— Вот, — я протянул ей лист.

Она, не читая, сунула его в карман.

«Отлично! Значит, можно было самому за всех расписаться и вообще никуда не ходить… А я столько времени убил зря…»

— В какой кружок записался? — спросила Ольга Дмитриевна.

— Да пока ни в какой… Нужно подумать.

— Ну, что же ты так! Завтра обязательно запишись куда-нибудь! А теперь тебе пора на обязательные исправительные работы! Иди помоги Ульяне в столовой! И не вздумай по пути где-нибудь потеряться, картошку всё равно придется чистить! Если не сейчас, то после отбоя!

«Как жесток этот мир! Никакого покоя!»

— Есть, мэм, — пробормотал я и понуро побрел заниматься трудотерапией.

В столовой было пусто.

— Есть тут кто? — позвал я в надежде, что никто не ответит, и мне можно будет уйти.

— Явился, не запылился, помощничек, — раздался голос Ульяны. — Я уже тут всё переделала, а ты, значит, на всё готовенькое приперся?

Она встретила меня у входа на кухню с ножом в руке.

— Была бы ты хорошей, послушной девочкой, и не пришлось бы тогда работать! Кто мне насекомое в еду подложил, а потом ещё и насмехался? Ты хоть знаешь, что сколопендры ядовитые⁈

— А ты вообще себя повел не по-мужски! Я, понимаешь, позаботилась о тебе — кроме котлеты положила в тарелку дополнительно питательную белковую пищу, а ты… Как баба, кричал, стулья ронял… Эх ты…

— С детства терпеть не могу насекомых. Только приехал в незнакомое для меня место, уставший с дороги, голодный, а тут ты ещё со своими дурацкими шуточками, — помрачнел я. — То котлету утащит, то вообще всю еду испортит. Пороть тебя надо за такое!

Высказав своё отношение к подобному поведению, я прошел на кухню, отодвинув Ульяну. Дальше мы молча работали несколько часов, монотонно счищая кожуру с картофеля. Ольга Дмитриевна верно угадала, какой именно вид работ нам поручат. А слова Ульяны о том, что она уже всё успела сделать до моего прихода, оказались неправдой. Чистка картошки в промышленных масштабах — это был новый для меня опыт, хотя, будь моя воля, я бы предпочел его не получать. Зато монотонное занятие хорошо очищает голову от беспокойных мыслей, можно спокойно всё обдумать. Видимо, на Ульяну это тоже подействовало.

— Пожалуй, я и правда поступила не по-дружески с тобой вчера, — прервала она затянувшееся молчание. — С меня котлета. Ну всё, мирись-мирись и больше не дерись?

— Да, пожалуй, я дам тебе ещё один шанс, — пафосно ответил я и улыбнулся.

— Ну да, за котлету можно простить и не такое! — в тон мне ответила Ульяна.

— А вот за утреннее происшествие на зарядке ты меня почему-то не ругаешь. Или, наоборот, не хвалишь — благодаря моим стараниям тебе так подфартило! Вообще молчишь, как будто ничего и не было! Только сколопендра вызывает у тебя неудовольствие! — задумчиво произнесла она.

— Ну… С отношением к этой твоей проделке я ещё не определился… — Я смутился и почесал затылок.

— Понравилось, да? — ехидно спросила Ульяна. — А меня за это, между прочим, опять наказали. Буду работать здесь ещё и завтра. Ты должен будешь снова мне помогать! Отрабатывать за помощь!

— Вот уж нет! Тебя наказали — ты и отрабатывай! Меня, впрочем, тоже наказали — я теперь не буду ходить