— Ничего себе! Теперь никакого утреннего веселья? Так неинтересно!

— С этим я тоже ещё не определился — может, и хорошо, что мне теперь не надо ходить на зарядку… — задумчиво проговорил я.

— Так, значит, я, опять получается, тебе помогла! Избавила от неприятной утренней обязаловки! А ты — неблагодарная морда! Всё, не жди тогда от меня больше помощи, дальше как-нибудь сами! — обиделась Ульяна.

— Вот и хорошо, наконец-то ты угомонилась! — обрадовался я.

Когда мы закончили с картофелем и убрали за собой очистки, подошло время обеда. Нам пришлось участвовать ещё и в кормлении толп голодных пионеров, помогая на раздаче блюд.

Наконец, все пионеры поели, а нас сменили очередные жертвы управленческого произвола Ольги Дмитриевны, исправно поставляющей бесплатную рабсилу в помощь работникам общепита.

Из-за всех утренних приключений я потратил столько сил и энергии, что с трудом дотерпел до обеда. Адский голод не позволял думать ни о чем ином кроме пищи. Поэтому, получив свою порцию из трёх блюд: суп с тефтельками, гуляш с гарниром из картошки и компот из сухофруктов, я сел за первый попавшийся стол и накинулся на еду. «Какой неимоверный аппетит! Никогда за собой такого не замечал!» — думал я, интенсивно работая ложкой. Да и блюда, по сравнению с моими обычными пельменями и дошираком, казались верхом кулинарного искусства. Неудивительно, что я полностью отдался процессу насыщения, не обращая внимания ни на что вокруг.

Однако сосредоточенность моя продлилась недолго — кто-то ударил меня по спине, да так, что я подавился. Передо мной стояла Ульяна и торжествующе улыбалась.

— Я тебя когда-нибудь удушу!

— Не догонишь! — она показала язык. — Меня никто не может догнать!

— Хорошо, тогда я тебя где-нибудь подкараулю!

— Так нечестно!

— Ты на себя посмотри, честная! — я ухмыльнулся.

— Ты это, подвинься, я сейчас обед возьму и вернусь, вместе поедим.

«Не самая радужная перспектива», — подумал я, стараясь побыстрее закончить с обедом. Однако Ульяна вернулась буквально через минуту. У неё на тарелке лежал огромный кусок жареного мяса и несколько отварных картофелин.

— Это ты как?.. Откуда?..

— Уметь надо! Я-то, в отличие от некоторых, работала ого-го, — она посмотрела на меня и улыбнулась во все свои 32… Или сколько их у неё там?.. Зуба.

«Ну ничего себе, а где же справедливость?» — возмутился я про себя. «Она надо мной шутит, лишила меня ужина, из-за неё меня заставили работать, а теперь ещё получается, и блюда у неё гораздо лучше! И раз вселенная не позаботилась о справедливости, придется мне её восстановить, конечно, так, как её понимаю я.»

— А если Ольга Дмитриевна узнает, что ты воруешь еду?

— Так я не ворую! Это всё за мои заслуги! — возмутилась Ульяна.

— А это ты ей будешь рассказывать. Думаешь, поверит?

— И откуда же она узнает⁈

— Ну… Это зависит от многих обстоятельств.

— Например? — она внимательно посмотрела на меня.

— Принеси мне булочку. Сладкую.

— Откуда же я тебе её возьму?

— Наверное, оттуда же, где взяла это, — я показал на её тарелку.

Ульяна замялась.

— Ладно. Но только одну! И обещай, что после этого не расскажешь Ольге Дмитриевне!

— Слово пионера!

Она убежала, а я, недолго думая, взял нож и, отрезав половину этого обширного куска мяса, положил себе на тарелку. Только я закончил, как неугомонная девочка вернулась.

— Держи, вымогатель! — и тут она обнаружила, что я забрал её мясо. — Эй, ты чего⁈ Я тебе булочку принесла, а ты…

В голосе всегда веселой Ульяны послышалась горечь разочарования, а на глазах, казалось, вот-вот должны были появиться слезы.

«Похоже, я переборщил. Сейчас будет истерика со слезами и кидание предметов со стола.»

Но она молча положила булочку на мой стакан и направилась к выходу.

«Ну вот, испортил настроение и аппетит ребенку», — обругал я себя и бросился догонять расстроенную Ульяну.

— Ульяна, прости меня. Согласен, неудачная вышла шутка. Возвращайся, я тебе всё отдам обратно.

— Ничего мне от тебя не нужно. Наслаждайся! — буркнула она и ещё более целеустремленно пошла к выходу.

Я обогнал её и загородил проход.

— Я же извинился. Хватит дуться. Твои шутки тоже бывают не очень удачны, но никто же не обижается насмерть. Вспомни, как обычно бывает.

Она не собиралась останавливаться и уже почти подошла ко мне.

— Ну хочешь, я тебе свой ужин отдам? Весь! — пошел я на самые крайние меры.

— Что, правда отдашь? — она удивилась и недоверчиво прищурилась.

— А куда деваться, я не хочу, чтоб ты на меня обижалась, — и я протянул ей мизинчик.

— Хорошо, раз ты ради меня готов даже на такие жертвы, я тебя прощаю, — она шмыгнула носом и зацепилась своим мизинцем за мой.

Когда мы вернулись к столу, я попытался отдать отрезанную ранее часть её порции, но она меня остановила.

— Да ладно, ешь! Будем считать, что это я отдала долг за котлету.

— Хорошо. Спасибо! — согласился я и, отломив половину булочки, положил ей на стакан.

«Ну вот и все, мир восстановлен!» — подумал я, спокойно выдыхая.

Я вышел из столовой, с трудом переставляя ноги. Послеполуденное солнце нещадно пекло, казалось, его лучи буквально давят сверху, заставляя пригибаться. Земля и плитки дорожки, раскалившись, источали жар, и теплый воздух, поднимаясь, лишь усиливал ощущение сауны, подогреваемой одновременно и снизу, и сверху. Сытость после плотного обеда в сочетании с пеклом навевала мысли о том, что сейчас самое время — провалиться в блаженную дрему где-нибудь в прохладе домика, растянувшись на кровати.

Однако мечты о послеобеденном отдыхе разбились вдребезги. Возле своего домика я обнаружил Ольгу Дмитриевну в компании двух незнакомых девушек. Одна из них выделялась своим экстравагантным видом. Розовые волосы, собранные в высокий хвост, были лишь вишенкой на торте. Взгляд невольно приковывали белоснежные чулочки, короткая белая юбка на ремне и белый топ, украшенный невообразимым количеством бантиков, ленточек и завязок. Вторая девушка, напротив, была воплощением обыденности: длинные темные волосы свободно ниспадали по спине, на ней