страниц. Вероятно, Кочунян и Азадян не хотели в «Армагане» отводить много места жизни армянского народа в провинциях и предпочли незначительный объем информации для того, чтобы привлечь к нему по возможности меньше внимания. И все же – даже если цифры в журнале еще предстоит верифицировать, данные рисуют общую картину жизни армян, их профессий и условий жизни. Так, согласно мемуарам Гюзеляна (Güzelyan), в 1941 г. в Сивасе и его окрестностях проживало 2000 армян[254], тогда как вышеупомянутый журнал указывает количество этих армян там как «более 1000» [255]. Этот пример показывает, насколько сложно верифицировать фактические цифры. Видимо, цифры были скорее больше, чем меньше. Я решила включить эту демографическую сводку сюда, так как очень редко встречаются такие подробности об армянской жизни за пределами Стамбула. Кроме того, я тем самым хочу показать, что армянские общины в провинциях продолжали собирать данные о выживших.

Каспар Басмаджян (Kaspar Basmajian), посетивший Арапгир в 1954 г., в одной из глав другого исторического труда об этом городе – Badmut‘iwn Hayots Arapgiri — описал время со дня основания республики. Согласно Басмаджяну, армянское население Арапгира в то время составляло 350 человек, то есть 30 семей. Из Арапгира армяне продолжали переселяться в Стамбул и Малатью. Уже тогда 410 семей обосновались в Стамбуле, тогда как десять семей перебрались в Малатью[256]. Таким образом, в мемуарах Басмаджяна можно найти сведения о судьбе мест проживания армян в 1950-е гг. Большинство важных зданий, к примеру церкви, школы для девочек и религиозные центры, были государством конфискованы и использовались в качестве турецких школ[257]. По словам Басмаджяна, оставленные дома и земли были также конфискованы и проданы турецкому населению; некоторые были армянами выкуплены обратно.

В 1938 г., то есть тогда, когда был опубликован «Армаган», президент Мустафа Кемаль подписал указ об изгнании армян из Эфкере (Efkere), то есть прочь от расположенных в этом районе военных опорных пунктов. Решение было поддержано начальником Генерального штаба и Министерством внутренних дел[258]. Эфкере был важным центром армян в Кайсери (Кесарии) до 1915 г.[259] Согласно «Альманаху больницы “Сурп Пргич”», Кайсери и Эверек/Фенезе относились к тем немногим местам, в которых еще в 1940-х гг. был священник[260]. В 1945 г. священник в городе Кайсери Хайгазун Гарабедян (Haygazun Garabedyan)[261], проработавший там к тому времени уже восемь лет, сообщил армянской газете «Мармара» в связи с посещением Стамбула, что всего в Кайсери проживало 400 семей, то есть 2300 человек; в Анатолии было 20–25 тысяч армян[262]. «Нор Лур» сообщил в апреле 1947 г. о свадьбе в Кайсери; по словам корреспондента, 16 марта 1947 г. в Кайсери прибыло девять человек из Сиваса; среди них было две пары, которые хотели пожениться на традиционной мессе (Surp Badarak). Священник Хайгазун Гарабедян (Haygazun Garabedyan) исполнил их желание. Далее в статье говорится, что посетители были родом из Тавры[263], но жили в Сивасе, где работали на мельницах[264]. Этот случай демонстрирует, что оставшиеся в Малой Азии общины при духовно-религиозной потребности имели по меньшей мере нерегулярные контакты друг с другом и пытались поддерживать обряды Армянской церкви и таким образом сохранять свою идентичность. В конце мая 1947 г. священник Хайгазун письменно обратился в «Мармару» – газета помогала в аукционной распродаже армянского имущества в Кайсери (см. дискуссию далее). Отец Хайгазун поблагодарил газету за помощь и сообщил, что 450 армянских семей живет в нищете; 95 % не имеет собственных домов, а снимает жилплощадь; они работают на полях. Десять пожилых людей живут в доме на территории церкви, которой он и принадлежит[265]. В 1950 г. «Мармара» освещала поездки из Эверека священника Тороса Чалджяна (Toros Chalgjyan) по провинциям. Согласно ее сообщениям, в Малатье проживало 170 армянских семей, 115 семей – в Арапгире, и по три-четыре семьи – в некоторых деревнях[266]. За время пребывания в Арапгире отец Торос провел 55 бракосочетаний и 126 крещений[267]. Кроме того, согласно той же статье, шесть армянских семей жили в Дивриги (Divrigi), две – в Армутаге (Армутаке/ Armutag), три в Каябуруне (Kayaburun/Odur) и шесть в Харнавуле (Harnavul (Khrnavul))[268]. Статья завершается длинным поименным списком армянского населения Арапгира.

Как она это сделала по армянскому населению Турции, «Мармара» в 1946 г. опубликовала сведения о демографическом составе армян по всему миру – согласно этим данным, в стране было 120 000 армян[269]. Три года спустя Nor Lur оценивал армянское население Турции в 100 000 человек[270]. Книга, подготовленная в 1950 г. по случаю 160-летия Армянской национальной больницы «Сурп Пргич», содержала документ больничной администрации, в котором число армян в Турции оценивалось в 60 000 человек[271].

Непросто было следить за положением дел у разбросанных по стране армян. После 1950 г. патриарх Карекин Хачатурян (Karekin Khachaduryan) учредил для провинций должность свободного священника. Такое служение, однако, было привлекательным не для всех[272]. Отец Шаварш Балымян (Şavarş Balimyan) из Zara (Зара в провинции Сивас), выросший в детском доме Карагёзяна (Karagözyan) в 1930-х гг., принял эту должность все же с радостью и все 1960-е гг. ездил по стране. Так армяне получали религиозную поддержку, и он смог установить отношения со всеми общинами, потерявшими связь со Стамбулом.

Если принять во внимание, что до сих пор нет возможности определить точную численность армянского населения Турции, то становится понятным, насколько важно на основании этих демографических данных получить хотя бы намек на армянское присутствие в первые десятилетия существования республики. В течение последующих десятилетий цифры из-за продолжающейся миграции уменьшились.

Уничтожение культурного наследия

О систематических конфискациях имущества религиозных учреждений и связанных с этим судебных заседаниях сообщали армянские газеты, поэтому проследить за этими событиями несколько легче, чем за уничтожением свидетельств армянской культуры в провинциях. Устные источники моих исследований и различные газетные статьи сообщают об уничтожении армянского культурного наследия. Вероятно, в газетах, мною не просмотренных, можно найти дальнейшую информацию; однако, основываясь на использованном мной материале, я сомневаюсь, что такая информация была бы такой же системной, как доклады о событиях в Стамбуле, поскольку газетам было трудно поддерживать контакты с армянами в провинциях. Как правило, в армянскую прессу попадали отчеты и статьи священников, трудившихся в провинциях. Согласно ежегодникам за 1948 и 1949 гг. Армянской национальной больницы «Сурп Пргич», только в четырех анатолийских городах были армянские священники. Они были в Орду, Диярбакыре, Кайсери и Эвереке/Фенезе[273].

По сообщению Дживана Чакара (Civan Qakar), родившегося в 1924 г. и проживавшего в Орду до 1949 г., в 1918 г.