Курсант кивнул и сильнее вцепился в палец императорского драгуна здоровой рукой. Мы приближались к окраине Москвы.

Впереди раскинулся индустриальный пейзаж, состоящий из фабрик. Их почерневшие от копоти трубы выбрасывали в светлое осеннее небо клубы дыма. Ближе к центру обычные дома сменялись куда более помпезными зданиями, среди которых неизменно сияли золоченые купола храмов. Между постройками голубой искристой лентой извивалась Москва-река, по которой чинно плыли бокастые баржи.

С высоты драгуна столица выглядела совсем не так, как с земли. Я заворожено смотрел на все это великолепие, осознавая, что мог бы не увидеть его вовсе. И путь выжившие солдаты благодарили меня за помощь, мне следовало сказать «спасибо» Злате. Если бы не она, я стал бы еще одним рубцом ненависти на воронёном сердце Чернобога.

9. Долг

Форпост, где нес службу отряд покойного Рябского, находился на юге Москвы. Он возвышался на холме, настоящей скалой выделяясь среди робко обступивших его домов. Это была непреступная крепость с пушками, бойницами, тяжелыми воротами и вооруженными часовыми на зубчатых стенах.

Судя по размерам, постройка могла вместить множество жителей окрестных кварталов, если тех пришлось бы срочно эвакуировать. У меня не возникало никаких сомнений, что подземные коммуникации под форпостом еще больше, чем он сам, ведь вместить несколько драгунов не так-то просто. Возможно, даже несколько крепостей связаны подземными коммуникациями. Оставалось лишь надеяться, что тоннели достаточно укреплены, чтобы те, кому придется в них укрыться, не стали легкой добычей для полозов.

Дюжин повел меня не к воротам, а к северной стороне форпоста. Здесь часть холма приподнялась и отошла в сторону, открывая проход в подземелье, освещенное холодным светом множества потолочных ламп.

Вдоль дальней стены замерли восемь боевых доспехов. Два выглядели тяжелее и массивнее остальных. Еще пара казалась значительно легче и меньше, оставшиеся же представляли собой самые стандартные универсальные модели средней комплектации. Такими же правили погибший Рябский и его подчиненные.

Едва мы спустились в подземелье, как перед нами появился солдат с красными флажками. Несколькими резкими движениями он указал нужное направление. Повернув Чернобога, я увидел проход в соседнее помещение, откуда доносился звон стали, удары молотов и грубоватые крики.

— Ремонтный цех, — пояснил мне Дюжин. Он опустил Глеба на пол, после чего первым направился к проходу, жестом пригласив меня следовать за собой.

В цеху стоял жар и кипела работа: дюжина порченых в пропитанных маслом сальных фартуках латали покореженного тяжелого драгуна. Тот, вероятно, пострадал в бою с полозами — толстые листы абсолюта в некоторых местах оказались порваны словно бумага, а левая рука и вовсе отсутствовала.

Дюжин подошел к работникам и навис над ними, почти полностью накрыв тенью от доспеха. Но порченые на него едва взглянули. Их внимание привлек мой воронёный драгун. Один за другим красноглазые откладывали работу и таращились на Чернобога так, будто видели воплощение своих ночных кошмаров.

— Мать-перемать… — выдохнул самый старый из порченых. — Это что такое?

— Это драгун, Степан, — прогудел Дюжин, — которого нужно срочно починить.

— У нас тут все срочно, — порченый справился с удивлением, и раздраженно кивнул в сторону боевого доспеха, которым сейчас занимался. — Броню корежите — латать не успеваем.

Судя по тому, как держался Степан, красноглазым здесь позволяли некоторые вольности. Он, видимо, был местным бригадиром, потому как остальные порченые поглядывали на него с толикой уважения.

— А ты верно думаешь, что мы ее от нечего делать ломаем? — повысил голос Дюжин, чтобы приструнить ворчливого работника. — Мы Родину защищаем, Степан, сталью, кровью и жизнью. Поручик Рябский сегодня заплатил высшую цену.

— Ох, — порченый стянул с головы замызганную шапку и прижал к широкой груди. — Жалко-то как… хороший мужик был.

Остальные работники тоже склонили головы. Судя по выражениям их угрюмых лиц, эмоции не были наигранными — поручика Рябского тут действительно уважали и скорбели о его утрате.

— А паренек ваш как, живой? — с надеждой спросил Степан, заглядывая за мою спину.

— Глеб жив. Отправился в лазарет на своих двоих, — сообщил Дюжин. — А вот с драгунами беда. Придется вам попотеть.

— Только этим и занимаемся, — фыркнул Степан. — Починим ваши доспехи, вот только с этим закончим.

— Корнет, — обратился я к Дюжину. — У меня нет времени ждать.

— От этого голоса у меня мурашки, — шепнул один из порченых другому. — Дурная броня… проклятый драгун.

— Васька! — одернул подчиненного Степан. — Ты мне тут зубами не лязгай. Что скажут, то и будешь делать. Ясно⁈

Васька закивал, но так и не отвел от моего драгуна испуганного взгляда.

— Степан, — Дюжин указал на Чернобога. — Этот доспех нужно починить в кратчайшие сроки.

— Угу, — склонив голову то на один бок, то на другой, бригадир порченых оглядел Чернобога. — Ему не шибко досталось. Быстро управимся. Но нужна бумага от начальства с дозволением, чтобы очередь сдвинуть. Вы уж не серчайте, но мы люди подневольные. У нас тут все строго.

— Дозволение будет, — заверил Дюжин. — Куда лучше поставить доспех?

— Чем ближе, тем лучше, — Степан указал на место рядом с ремонтируемым драгуном. — Как только появится бумага — сразу возьмемся.

Я направил Чернобога вглубь зала. Порченые следили за каждым движением воронёного доспеха затаив дыхание. Некоторые из них даже перекрестились: несмотря на то, что церковь их не признавала, они верили несмотря ни на что.

Чернобог замер у стены и распахнул забрало, обручи раскрылись и выпустили меня из своих крепких объятий. Но я не спешил подниматься с трона управителя и разглядывал свои обломанные ногти, а вместе с ними и свежие царапины на резных подлокотниках.

— Ты чуть нас не убил, — с укором сообщил я Чернобогу, подумав о том, что нужно обсудить это с Распутиным. — Умерь свой пыл, если хочешь, чтобы следующая наша битва не стала последней.

Поднявшись с трона, я шагнул из шлема-кабины на подставленную драгуном руку. Под напряженными взглядами порченых, Чернобог аккуратно спустил меня на пол, после чего выпрямился и замер. Глаза-линзы погасли.

— И как вы, такой молодой, с ним управляетесь? — удивленно покачал головой Степан.

— С трудом, — криво усмехнулся я и представился. — Граф Михаил Воронцов, курсант Особой Императорской Военной Академии.

— Ваше сиятельство, — бригадир порченых немного смутился, но, спустя миг, склонил лысую голову. Также поступили и