От слова «похороним» Диана взвыла, снова протягивая руки к ребенку, не желая его отдавать.

— Он только что родился, я еще не насмотрелась на него…

— Диана, он мертв,— произнес герцог, но в итоге сдался и переложил дитя к ней. Она должна с ним проститься здесь, потому что не будет присутствовать на похоронах. Еще несколько недель ее тело должно крепнуть и очищаться после родов.

Они долго сидели в темноте, на кровати, в звуках тихого плача Дианы. Она по прежнему прижимала мертвое тельце к своей груди, губами касаясь его головки. Даже железное сердце герцога от этой картины сжалось. Стефано чувствовал свою вину, но не показывал вида. Зато Диана теперь с ним на всю жизнь. Они проживут в мире и любви, будут вместе править Миланским герцогством и нарожают еще много детей. Ломбардия не останется без наследников.

— Прости,— еле слышно прошептала Диана,— прости, что не подарила тебе сына.

Ответа она не ждала, но Стефано прижал ее к себе, успокаивая и гладя по волосам.

— Такова воля Бога, ты не виновата. У нас еще будут дети.

Она замотала головой, отрицая это или не желая сейчас думать о других детях, когда на руках этот мертвый.

— Теперь ничто не разлучит нас,— он коснулся губами ее лба, отвлекая себя только хорошим будущим, но Диана явно не придавала значения его словам. Она продолжала прижимать ребенка к груди, иногда всхлипывая, временами вытирая слезы с щек, иногда закрывая ладонью рот, когда из него вырывались рыдания. Она была безутешна. Горе окутало замок.

Стефано пришлось оставить ее на попечение Марты и Реджины, которая все еще находилась здесь. А сам спустился вниз, где доктор Москатти ожидал хозяина, так и не догнав его после своей новости о смерти сына. Стефано только сейчас вспомнил, что должен поговорить с доктором, ведь он выполнил приказ, сделал все так, как велел ему герцог.

— Она в горе,— монотонно произнес Стефано, когда оба мужчины зашли в кабинет,— но со временем оно пройдет. К сожалению, новорожденные дети умирают часто, с этим надо смириться.

— Да, Ваша Светлость,— устало кивнул доктор,— я не ожидал, что смерть застигнет малыша еще в утробе матери…

Стефано резко обернулся, пытаясь понять слова врача. Он вопросительно смотрел на него, ожидая продолжения.

— Но судьба этого ребенка была предрешена в любом случае, разница лишь в том, что с таким исходом ваша совесть чиста.

— Вы хотите сказать,— не понял Стефано, — что мой ребенок умер сам?

Доктор Москатти кивнул и развел руками:

— Вы сами сказали, что дети при родах умирают часто. У Ее Светлости был именно такой случай и хоть я не понимаю, как это произошло, но Господу было виднее. Он решил распорядиться его жизнью сам,— доктор перекрестился и прошептал молитву.

Стефано не верил в то, что услышал… Он испытывал смешанные эмоции: облегчение за то, что не взял на себя грех, но в тоже время злость на Бога.

— Возможно, ребенок был инфицирован какой-то болезнью,— сделал заключение доктор,— я думал о том странном отравлении, возможно, это каким-то образом связано, я не знаю. Но в любом случае, со здоровьем герцогини все в порядке, у нее могут быть еще дети. Здоровые дети.

Стефано замер, слушая все это и понимая одну важную вещь: он не обхитрил проклятие, оно сработало первым. Но это к лучшему, потому что теперь точно оно забрало с собой смерть и подарило веру в лучшую жизнь. Наконец можно выдохнуть свободно. А Диана скоро придет в себя, это вопрос времени.

Глава 57.2

Герцог был в недоумении. В любом другом случае он начал бы разбираться, от чего умер его ребенок. Он нашел и наказал бы виновных. Но сейчас, даже если вина лежала на докторе Москатти, то он закроет на это глаза. В этой ситуации повезло всем.

Стефано даже воспрял духом, хотя ком печали все еще находился внутри него. Он отвлек себя тем, что занялся похоронами и принимал соболезнования, которые сыпались на него с большим потоком. Горожане стояли у ворот, а когда им открыли двери, они входили на территорию замка, и близ часовни, на землю, клали по алому цветку. Женщины вытирали слезы, прижимали к себе своих детей, а их мужья крестились. В этот день печальное событие собрало весь народ, чтобы выразить свое соболезнование хотя бы так.

Но Диане было не до людей. Она приказала не снимать гардины с окна, не впускать свет до тех пор, пока не кончится траур. Услышав это, Марта и Реджина переглянулись между собой. Но промолчали, уступая желанию Ее Светлости.

В покоях царила гнетущая тишина и полумрак. Новорожденный ребенок все еще находился рядом с Дианой. И обнимая его, она наконец уснула.

Когда Реджина спустилась к герцогу, чтобы помочь решить вопрос с ребенком, то нашла его тоже в подавленном настроении. Но в отличии от Дианы, Стефано мыслил здраво.

— Я переживаю за состояние Ее Светлости,— взмолилась Реджина,— ребенка надо забрать из ее рук, но никто не осмеливается этого сделать. Она даже близко не подпускала нас к нему.

Герцог устало кивнул, понимая всю сложность ситуации:

— Я сделаю это сам, леди Реджина, спасибо, что помогли ей и были рядом все это время.

Она присела в легком реверансе:

— Герцогиня моя подруга, Ваша Светлость, и она добрый и светлый человек.

Когда Реджина вышла, Стефано еще долго стоял у окна в мертвой тишине зала и смотрел в окно на гору красных цветов. Где вообще можно их найти в такое время года? Но судя по всему, жители Милана выращивали их дома в тепле.

Время шло, а он оттягивал визит к Диане, где ему придется войти в роль чудовища, который отберет у нее ребенка и отнесет его в часовню. Отец Аццоне уже приходил несколько раз, выражая соболезнование и предлагая поддержку:

— Мне кажется, что если