Памела затаила дыхание, зная, что Коннор терпеть не может, когда им командуют, да еще в такой наглой манере.

После некоторых колебаний он все же подошел к креслу герцога и встал рядом с ним, глядя сверху на старого аристократа.

— Ну что ты стоишь надо мной, словно архангел Гавриил, явившийся по мою черную душу? — прохрипел герцог. — Сделай так, чтобы я мог разглядеть твое лицо.

Зная, что теперь судьбы всех четверых зависят только от Коннора, Памела в отчаянии сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони.

В следующую секунду Коннор опустился на одно колено перед креслом герцога, оказавшись с ним лицом к лицу, глаза в глаза.

Памела не видела его лица, зато ясно видела лицо герцога. Пока он тщательно рассматривал лицо горца, оно было похоже на безжизненную маску, на которой горели только глаза. Потом он поднял дрожащую руку, чтобы прикоснуться к щеке Коннора, и Памела с удивлением заметила слезы в его глазах.

— Я должен был сразу узнать тебя, как только ты вошел в комнату, — прошептал герцог, с лихорадочным упоением глядя на Коннора. — Ты так похож на свою мать… У тебя ее глаза…

К чести Коннора, он не отшатнулся от прикосновения руки герцога. Наоборот, положил свою руку поверх его руки, чтобы унять болезненную дрожь.

Памела наклонила голову, чтобы скрыть переполнявшие ее чувства стыда и триумфа. Приведенный в действие, ее смелый план начинал приносить свои плоды. Она действительно не хотела разыгрывать больного старика. Таким образом, она лишь получала шанс разоблачить убийцу матери и обеспечить будущее своей сестры. Теперь ее миссия была выполнена.

Отныне ей придется общаться с Коннором только через Броуди. В жизни будущего герцога — пусть даже не настоящего — не могло быть места для дочери актрисы, к тому же еще и незаконнорожденной. Она верила, что Коннор сдержит свое слово и поможет ей найти убийцу матери. Однако когда дело будет сделано, их временному союзу придет конец. Дальше он будет жить так, как подобает будущему герцогу Уоррику, а она уедет куда-нибудь к морю печь рассыпчатое песочное печенье и подбирать бездомных кошек.

Неожиданно ей нестерпимо захотелось уйти и не видеть этого воссоединения семьи, которое не было настоящим, и она вскочила на ноги.

— Прошу прощения, ваша светлость, но я прекрасно понимаю, что теперь вам необходимо остаться наедине с сыном. Я рада, что мои поиски увенчались успехом, и я смогла вернуть вам сына. Оставляю вам свой адрес, по которому ваш адвокат сможет найти меня и договориться о вручении вознаграждения.

С этими словами она повернулась к дверям, надеясь, что Софи догадается последовать за ней.

— Не надо торопиться, мисс Дарби. И не надо быть такой скромной.

Ее остановил этот властный голос, потому что он принадлежал не герцогу, а Коннору. Памела медленно обернулась и увидела его стоящим рядом с герцогом. Если бы она не знала всей подоплеки, она бы решила, что перед ней настоящий аристократ, наследник герцога Уоррйка. Герцог держал Коннора за руку, словно боясь, что он может снова исчезнуть и уже никогда не вернуться.

В самом Конноре произошла вдруг неуловимая перемена, от которой замерла в удивлении не только Памела, но и леди Астрид. Это была смена власти.

Холодный взгляд серых глаз Коннора был еще более непостижимым, чем всегда. Рокочущий баритон ласкал слух.

— Не хотите же вы сбежать, прежде чем мой… отец и я сможем достойно отблагодарить вас зато, что мы снова вместе?

Памела нервно улыбнулась:

— Уверена, обещанное вознаграждение гораздо лучше выразит вашу благодарность, чем любые слова.

Коннор улыбнулся ей, и эта улыбка странным образом показалась ей похожей на улыбку молодого герцога на портрете.

— Вы только послушайте ее, ваша светлость. Эта девушка хочет заставить нас поверить в то, что она всего лишь жадная стяжательница, в то время как дело обстоит совсем иначе.

— Разве? — едва слышно прошептала Памела.

— Разве? — эхом проговорила Софи, забыв про клятвенное обещание молчать.

— Вот именно! — кивнул Коннор и, осторожно высвободив руку из пальцев герцога, неторопливой и вкрадчивой походкой хищника подошел к Памеле. — Она пытается спрятать от всех нас свое великодушное сердце, чтобы не испортить наше воссоединение. Она не хочет, чтобы вы знали, что я действительно был потерян для всех до тех пор, пока она меня не нашла.

С этими словами Коннор взял ее руку, поднес к губам и поцеловал с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание.

— Я помню наш уговор, милая, — продолжал Коннор, — но я просто не в силах хранить дальше наш маленький секрет.

Памелу охватила паника. Сейчас он скажет, что все это неправда, что он вовсе не наследник герцога, а самозванец, и всех их сразу отправят в тюрьму, а потом, может, и повесят!

От страха она потеряла дар речи, поэтому не сказала ни слова, когда он обнял ее за талию и подвел к старому герцогу, наблюдавшему за всей этой сценой с жадным любопытством.

— Ваша светлость, — серьезным и торжественным тоном произнес Коннор, — сегодня я пришел к вам не для того, чтобы претендовать на титул наследника. Все, что я сегодня хочу получить от вас, — это ваше отцовское благословение.

Слишком поздно Памела заметила дьявольский огонек в его глазах! Именно такой она уже видела однажды, когда он ткнул фальшивый пистолет ей в грудь и спустил курок.

— И пусть полагающееся мисс Дарби вознаграждение будет ее приданым, потому что, к моему удивлению и безмерной радости, она согласилась стать моей женой.

— Негодяй! Мерзавец! Подлец!

Памела никак не могла подобрать достаточно оскорбительное слово и в отчаянии швырнула заячью лапку в баночку с рисовой пудрой. В воздух поднялось белое облачко нежной субстанции, от которой Софи принялась чихать.

— Надо было тогда позволить полковнику Манро повесить его! — продолжала гневаться Памела.

Отмахиваясь от висящей в воздухе пудры, Софи пыталась уложить густые завитки волос Памелы хоть в какое-то подобие прически.

— Если я не ошибаюсь, предложение руки и сердца от маркиза обычно принимают с благодарностью, — пробормотала она.

— Уже во второй раз этот коварный негодяй заманил меня в ловушку! — кипятилась Памела. — Ну, все, это последний раз!

Наклонившись к зеркалу, она нахмурилась, разглядывая свое отражение. Она начинала походить на безумного и беспокойного герцога.

— Не понимаю, зачем он это сделал, — пробормотала она.

— Что именно? — со вздохом поинтересовалась Софи, подбирая непослушный локон и закалывая его за ухом перламутровым гребнем. — Публично признался в своей любви к тебе и объявил своей невестой?

— Вот именно! Я знала, что он прирожденный негодяй, но никак не ожидала, что он опустится до такого! Ты видела, как посмотрела на меня эта ужасная леди Астрид? На ее лице было написано такое отвращение, словно я что-то вроде грязи под ногами. А с герцогом чуть не случился апоплексический удар. Я думала, он умрет на месте. Наверняка они решили, что мне мало денег, и я решила прибрать к рукам самого наследника герцога.