Мужские голоса за дверью звучали все громче. Памела и Коннор обменялись встревоженными взглядами. Его рука потянулась к поясу, за которым он, вероятнее всего, еще носил свой пистолет.

— Да убери от меня свои лапы, Филипп! — отчетливо послышалось за дверью. — Какое ты имеешь право удерживать меня?

И в тот же момент дверь столовой распахнулась настежь. В нее, покачиваясь, вошел молодой человек. Следом за ним появился лакей, тщетно пытавшийся не пускать его в столовую.

Незнакомец окинул презрительным взглядом присутствующих, и его глаза остановились на Конноре.

— Значит, это правда? После долгих лет отсутствия к моему дяде явился блудный сын, чтобы воссоединиться со своей семьей и потребовать наследство!

С этими насмешливыми словами он отвесил Кон-нору презрительный поклон.

— Чрезвычайно приятно познакомиться с вами, кузен Перси.

Коннор встал во весь рост перед незнакомцем, и Памела вздрогнула от дурного предчувствия. Она не забыла о его намерении пристрелить любого, кто осмелится назвать его именем Перси.

— Простите, ваша светлость, — сказал лакей, поспешно поправляя помятую ливрею. Его руки заметно дрожали, лицо сильно покраснело, парик съехал набок. — Я сделал все, что мог, пытаясь остановить его…

Герцог властно махнул рукой.

— Все в порядке, Филипп. Я знаю, каким несносным бывает мой племянник.

Леди Астрид выглядела бледной и подавленной. Пьяный дебошир был не кто иной, как ее собственный сын. Именно он со временем претендовал бы на титул и наследство герцога, если бы не внезапное появление кузена Перси.

У него были темные, почти черные, глаза и вьющиеся волосы, уложенные по моде небрежными завитками надо лбом. На первый взгляд он был почти ровесник Софи, однако из-за своего потрепанного вида выглядел гораздо старше. Его одежде мог бы позавидовать любой светский щеголь, однако на фраке не хватало пуговицы, а галстук слишком свободно висел на шее. Вместо французского одеколона от него пахло бренди.

«Ну вот, появился персонаж, который хотя бы внешне вполне мог быть способен на убийство», — подумала Памела и сурово поджала губы.

Он был высок, широкоплеч и строен, и все же ему пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть в глаза Коннору, что он и делал, смело и вызывающе.

— Я слышал, все эти годы ты жил в Шотландии. Подумать только! А дядюшка всегда говорил, что шотландцы способны только производить приличное виски да служить мишенью для наших солдат.

Памела едва слышно ахнула, хорошо зная, что Коннору не нужен пистолет, чтобы защищаться. Он мог одним ударом кулака уложить на месте своего кузена.

— А мне говорили, что англичане вообще ни на что не способны. — Коннор смерил взглядом молодого человека. — Похоже, это правда.

Темные глаза кузена гневно сузились, и в этот момент он стал странным образом похож на самого Коннора.

— Ах ты…

— Позволь представить тебе, сын, твоего двоюродного брата Криспина, — сухо произнес герцог. — К счастью, ты успел вернуться, прежде чем он получил возможность проиграть, пропить и потратить на шлюх все мое состояние.

— Арчибальд!

Возмущенный тон сестры, казалось, не возымел никакого действия на герцога. Он протянул свой бокал лакею, чтобы тот снова наполнил его вином.

— Прекрати истерику, Астрид. Все равно Криспин не сумеет спокойно дождаться наследства. Принимая во внимание его страсть к картам, выпивке и замужним женщинам, можно с полной уверенностью утверждать, что кто-нибудь непременно убьет его еще до того, как я испущу последний вздох. Да, он один из лучших фехтовальщиков в Лондоне, но это не помешает какому-нибудь ревнивому мужу застрелить его.

Леди Астрид молча откинулась на спинку стула, на ее скулах горел яркий румянец.

Мрачно взглянув на дядюшку, Криспин обратил внимание на Памелу. Обойдя стол нетвердой походкой, он опустился на одно колено рядом с ее стулом и, приветливо улыбаясь, поднес к губам ее руку.

— А кто это обворожительное существо? — спросил он.

— Это обворожительное существо — моя невеста, — отозвался Коннор, — и я бы попросил вас, дорогой кузен, держаться подальше от нее.

Памела тут же вспомнила, как тогда, в разрушенном замке, Коннор сказал бандитам: «Девица принадлежит мне», — и по ее телу пробежала дрожь. Он снова солгал с такой убежденностью, что ей опять захотелось поверить ему.

Взглянув исподлобья на Коннора, Криспин заговорил театральным шепотом:

— Будьте осторожны, миледи. Хочу предупредить вас, он захочет как можно быстрее зачать наследника, чтобы я не мог получить наследство, если с ним самим что-нибудь случится.

Решительно высвободив свою руку, Памела холодно улыбнулась Криспину:

— Насколько мне известно, быть осторожным нужно и заядлым пьяницам. Именно они падают с лестниц и ломают себе шею… или оставляют непотушенными сигары и сгорают заживо в своих постелях.

Ей показалось, что при этих словах в глазах Криспина что-то мелькнуло. Настороженность или угроза? Или то и другое?

— Постараюсь учесть ваше предостережение, мисс…

— Дарби. Мисс Памела Дарби.

— Дарби? Мне известно это имя. Где я мог его слышать? — нахмурился он, потом прищелкнул пальцами. — Знаю! В театре «Краун» много лет выступала актриса Марианна Дарби.

— Марианна Дарби была моей матерью, — сухо заметила Памела.

— Правда? — простодушно улыбаясь, уточнил Криспин. Если он притворялся, то делал это как профессиональный актер. — Она была чудесной актрисой, блестящий талант! Ее Дездемона была неповторимой! Я всегда был неравнодушен к актрисам и танцовщицам. Они совершенно очаровательные существа!

Неожиданно Памела заметила неслышно приблизившегося к ним Коннора. Схватив Криспина за локоть, он заставил его подняться с колен. Хорошо еще, что не схватил его за воротник!

— Еще не поздно поехать в театр, — сказал Коннор. — Полагаю, здесь представление уже закончилось.

Понимая, что Коннор не лакей, которого можно легко оттолкнуть от себя или отослать прочь пренебрежительным жестом, Криспин со вздохом произнес:

— Мой кузен прав. Еще не вечер.

Потом, не обращая никакого внимания на гневные взгляды Коннора, он снова склонился над рукой Памелы и нежно коснулся ее губами.

— До встречи, дорогая.

Он ушел, а Памела так и не поняла, мог ли он быть убийцей ее матери или нет.

Со вздохом наслаждения Памела легла на спину, разглядывая полог над кроватью. Если учесть, что весь последний месяц ей приходилось спать то в каретах, то на колючих, набитых сухим вереском матрасах в убогих комнатах на шотландских постоялых дворах, роскошная большая кровать с периной и накрахмаленными полотняными простынями должна была мгновенно погрузить ее в глубокий крепкий сон. Однако Памеле не спалось и не лежалось, словно кровать была утыкана гвоздями.