Даже в критикующих режим политологических исследованиях непонятным образом стыдливо разделяются описания и объяснения концентрации политической власти и явлений коррупции. Как будто речь идет о двух разных историях. При таком подходе все происходящее в сфере политики представляется результатом некой самоцельной, дьявольской жажды власти, а безмерная «растащиловка» – лишь проявлением проблемы партфинансирования. В первом случае утверждается, что «они опять разрушают демократию», во втором – что «они мухлюют». Однако эти описания не объясняют сущности режима. Концентрация власти не результат некой одержимости, хотя она и требует определенного душевного склада и моральных изъянов. А коррупция организованного криминального «надполья» не эпизодический, спорадический «мухлеж», не какой-то случайный уклон, не девиантность, а направляемый из центра и рационально организованный грабеж, сущностный элемент режима. В организованном криминальном «надполье» концентрация власти и обогащение приемной политической семьи не могут осуществляться в рамках отдельных систем. Однако если традиционная мафия, не имея позиций в публичной власти, добивается своих целей шантажом, запугиванием и открытым насилием, то в случае мафиозного государства сферы влияния могут определяться с помощью псевдозаконных средств принуждения. Иначе говоря, организованное криминальное «надполье» как бы легализует свою деятельность. Его обогащение происходит уже не скрыто, а на уровне государственной политики.

Полигарх добывает себе нелегитимное состояние благодаря легитимной политической власти, в рамках политического бизнеса. В то время как его политическая власть публична, экономическая власть, состояние скрыты от общества. Его личное состояние, которого ранее не было, возникает благодаря занимаемому им политическому посту и принимаемым им решениям. Свой семейный экономический бизнес он ведет в форме политического бизнеса. Его нелегитимные материальные выгоды выходят за пределы заработной платы и других выплат, связанных с занимаемым им постом, а также доходов от классической коррупции. С помощью подставных лиц он создает и тайную сеть из земельных владений, недвижимости и предприятий. Иногда его частное состояние пополняется за счет миллиардов из общественных средств в форме псевдообщественных организаций и фондов благодаря неформальным, то есть не поддающимся официальному прекращению полномочиям по принятию решений. (Примером этого могут служить футбольный стадион и футбольная академия, построенные и эксплуатируемые за счет налоговых льгот и общественных средств, считающихся платой за «крышевание», на земельном участке в Фелчуте, принадлежащем семье премьер-министра.)

Главный полигарх – Виктор Орбан, глава политической семьи, а одновременно и легитимной исполнительной власти, в нашем случае – премьер-министр. Полигархи – ключевые фигуры механизма публичной власти, функционирующего в качестве бизнеса политической семьи. Важнейшими среди них являются Янош Лазар, министр, руководящий кабинетом премьер-министра, и Антал Роган, лидер парламентской фракции «Фидес». Расширяющийся круг задач и растущий аппарат кабинета премьер-министра ясно отражают властную и экономическую природу мафиозного государства. Расширение компетенций кабинета вызывается не какими-то нормами «добросовестного управления», а властными и имущественными запросами политической семьи. A парламентская фракция, обладающая конституционным большинством, является дисциплинированным орудием законодательного устранения нормативных отношений.

Олигарх иногда добывает себе с помощью своего законного состояния и политическую власть: его экономическая власть публична, а политическая скрыта от общества.

Необходимо провести различие между идеальными типами крупного предпринимателя, предпринимателя организованного криминального подполья и олигарха. Крупные предприниматели ведут легитимную экономическую деятельность, легитимным является и доступ к этой экономической деятельности, то есть она осуществляется по правилам, принятым обществом: предприниматели получают рыночные и государственные заказы в результате прозрачной конкурентной борьбы. Политическая власть не подрывает их автономных, гарантированных законом позиций. В противовес этому предприниматели организованного криминального подполья ведут в основном противозаконную экономическую деятельность (наркоторговля, проституция, нефтяные махинации, «крышевание» и т. д.) в противозаконных условиях. Они вступают в столкновение с представителями публичной власти и стараются подчинить их своему влиянию с помощью нелегитимных средств (подкупа, угроз, шантажа, иногда физического насилия). 1990-е гг., последовавшие за сменой режима, принесли с собой сначала возвышение, а потом подавление организованного криминального подполья в Венгрии. В свою очерель, олигархи посткоммунистических режимов стремятся с помощью коррупционных средств получить незаконную поддержку для ведения законной экономической деятельности. Пока не произошло присвоения всей политической власти одной политической силой, их относительная автономия, переговорные позиции и положение в конкурентной борьбе обеспечены. В основном, хотя и в неодинаковой степени, такова современная ситуация в бывших коммунистических государствах, вошедших в ЕС, за исключением Венгрии.

Однако посткоммунистическое мафиозное государство уничтожает автономные позиции крупных предпринимателей, а также ограничивает, приручает или ликвидирует организованное криминальное подполье. Пользуясь монополией на власть, оно подрывает относительную автономию олигархов и старается включить их в свою субординационную систему. В мафиозном государстве переворачивается и ситуация заказа: как правило, не акторы экономики дают заказ власти, а власть облагает «данью» акторов экономики и налогоплательщиков посредством заказов и привилегий, предоставляемых подчиненным олигархам. А сеть подрядчиков и поставщиков распространяет эти патронажно-клиентарные отношения на низшие сферы экономики.

Олигарх отличается от идеального типа крупного предпринимателя не только преимуществами, обеспеченными ему властью, но и степенью незащищенности от нее, то есть тем, насколько его деятельность и экономические условия существования дают возможность принудить его вступить в отношения типа «патрон – клиент».

Модельные различия между идеально-типичным положением рыночных (крупных) предпринимателей и олигархов

В сложившемся мафиозном государстве можно выделить множество типов олигархов: