великий грех. Оно будит в людях зависть. А в сочетании с чревоугодием… Да приправленный блудом… О, нет! Ни слова о блуде!

— Да что же ты оправдываешься? — похоронным тоном продолжала мама. — Да ты не оправдывайся. Я же понимаю. В большом городе и уровень жизни, конечно, нужно поддерживать. Модные шмотки всякие, цацки дорогущие… Не то что у нас, в глубинке. И продукты тоже покупать какие попало-то нельзя. Засмеют. Скажут: «Деревенщина». Понятно. А мама-то и рожечки может. С маслицем. Растительным. Да гречечку. Гречка, правда, подорожала…

— Мам, ну что ты? — включилась в уже знакомую игру Даша. Она знала ее на зубок. — У тебя же давление! Тебе нужно хорошо питаться. Овощи, фрукты.

— Да зачем уже… Неизвестно, сколько я еще протяну…

— Мам, ну давай я тебе денег переведу? Я как раз вчера две курсовые закончила, заказчики рассчитались.

— Да зачем? Тебе самой деньги нужны. Тебе же там квартиру снимать. Вдвоем-то дешевле вышло бы. Но понятно, зачем тебе там старушка-мать…

Даша закатила глаза к потолку, сжала кулаки, разжала, беззвучно выдохнула.

— Мамочка, я обязательно. Как только здесь по-нормальному устроюсь, так сразу тебя привезу. У тебя же давление. Тебе же нельзя нервничать. А переезд — это же сплошная нервотрепка. И куда ты без тети Вали? Тяжело ведь на новом месте. Новые люди. Все чужое. Все, давай, я сейчас деньги переведу. А ты сходишь в магазин…

— Так ночь уже на дворе!

— С утра завтра сходишь, отметишь там успешное завершение моих курсовых работ…

— А ты на девятое приедешь?

— Конечно, мама. Я сделаю все возможное, чтобы приехать, — уверила Даша. — Спокойной ночи!

— Спокойной ночи!

Мама отключилась.

Ну что? По итогу-то не все так плохо. Денежку, конечно, придется отправить. Но, с другой стороны, все равно же отправлять собиралась. Просто чуть раньше. Чуть больше. Это же погоды не делает. Главное, что мама дала ей замечательный козырь против поездки на девятое мая. Денежек-то тю-тю! Все маме на фрукты ушли. А с новыми не срослось. Бывает. И даже не нужно придумывать притянутые за уши объяснения.

Все, что ни делается, делается к лучшему.

Хороший вечерок-то выдался, а?

Даша взяла из шкафа чистое белье и отправилась в душ. Перед сном она снова понюхала букет и пошла спать. Просто спать.

Глава 13. Павел

Паша аж притормозил у обочины, так его зацепил разговор Дарьи с мамой. По ходу беседы один за другим в образ девушки вставали неприкаянные кирпичики. Ее нежелание разговаривать с матерью при посторонних. И зацикленность на деньгах и работе. И бегство из родного города при декларируемой нищете. Удивительно, что не в другую страну. Или вселенную. Одного Паша не мог понять: почему Даша ее не послала до сих пор?

Еще одним неприятным открытием стало то, что она не врала относительно своего материального положения. То, что не врала, как раз радовало. А само положение огорчало. Поляков встречал в своей жизни людей, над которыми довлели взятые не по силам кредиты. Примерно так же можно было описать ситуацию Дарьи. С той разницей, что кредит взяла не она, и выплаты по нему предполагались пожизненные. «Неизвестно, сколько я еще протяну»… Сколько Кощей знал таких пиявок, они были на редкость живучи.

Очень хотелось помочь девчонке. Но деньги просто так она не возьмет. Паша как вживую представил картинку: «Я тут подслушал твой разговор с мамой. Тебе, вроде, деньги нужны». И шелест банкнот, опадающих с его физиономии. Поднять зарплату? Ну это неправильно. Он же не поднимает зарплату всем нуждающимся просто потому, что им денег не хватает? К тому же только создай прецедент… Как потом отбиваться от страждущих повышения и объяснять, что в «Палладе» все равны, но некоторые ровнее? Нет, так не пойдет.

С другой стороны, каждый сам пивец своего цирроза. Дарья в этом отношении молодец, на чужие плечи свои проблемы не перекладывала, за что, безусловно, заслуживала уважения. Больше Полякову не понравилось ее обещание приехать к матери на девятое. Он уже планов настроил. На бурное примирение. А если она уедет, где гарантия, что вернется? Если мать из нее так вьет веревки по телефону, то что она при непосредственном контакте может? Вдвоем же действительно дешевле. А там и Николай Владимирович подключится. Паша бы на его месте подключился. А она же и отказать-то толком не может. Ему — точно. Это качество Даши, которое так заводило Полякова в отношениях него самого, приводило в бешенство, стоило ему представить, что такой же девчонка могла быть с кем-то другим. Паша стартанул с места, будто его кто за корму цапнул. Ничего интересного больше в камере не показывали. Поляков убедился, что его секретарша действительно легла спать, и тоже завалился пораньше.

Утро Паши началось привычным бардаком и прыганьем в одном носке, зато рабочий день — с кружки ароматного кофе и булочки. Довод в пользу того, что неплохо было бы завести личного помощника и дома тоже. В целях Кощеева упорядочивания. Главное, чтобы она по ночам не бродила по квартире и не крушила мебель. И все будет замечательно.

Утро Дарья Владиславовна начала, как и стращала, с похода по должникам. То есть по исполнителям. Вооруженная шпильками, блокнотом и журналом, с ручкой наголо, она произвела эффект разрывного снаряда в мирном болотце «Паллады».

— Ты бы ее подкармливал бы, что ли, — жаловался боссу Толик.

Поляков заглянул проверить, как идут дела с ремонтом и подготовкой к переезду. Как и ожидалось, никак.

— Она же как вцепится, будто цепной кобель в мозговую кость, и не слезает. Только с мясом отрывать, — продолжал начохраны, с опаской поглядывая на дверь, из которой в любой момент могла появиться Даша и потребовать отчет.

— Так с меня она тоже не слезает, — приврал Поляков. Хотя эта может. Во всех смыслах. Только в одном ‑ сама не хочет, а во втором Паша ей не дастся.

— Ну ты-то ясно, — понимающе поддержал Анатолий, но под пламенным взглядом начальника притух. — А ты ей мой кабинет отдать хочешь… ‑ страдальчески закончил начохраны.

— Не твой кабинет, а свою приемную, — напомнил Кощей. — А ты переезжаешь на место директора, между прочим.

— Так не один же…

— Это нюансы. Учись мыслить позитивно! И вещи складывай понемногу. — Поляков неопределенно махнул рукой, указуя на фронт работ. Работ было начать и кончить.

К себе возвращаться не хотелось. В организме бурлила нерастраченная энергия