жизни. Эти сцены могут быть о чем-то одном или состоять из нескольких тематических блоков, более или менее причудливо связанных между собой.

Травматические сны обычно не являются метафорическими. Они реалистично и навязчиво показывают отдельные воспоминания, тогда как обыденные сны, где нет жуткого страха, представляют собой мешанину из мелких событий.

Первым, кто системно изучил эти свойства сновидений, был американский психолог Кельвин Холл. Он собрал более 50 тысяч рассказов о сновидениях. Холл получил докторскую степень по психологии в Калифорнийском университете в Беркли в 1933 году, пройдя обучение под руководством Эдварда Толмена, ученого-визионера, считавшего, что сложные когнитивные навыки, наблюдаемые у крыс, объясняются некоторой степенью намеренности («целенаправленный бихевиоризм»).

После блестящего начала карьеры в области изучения поведенческой генетики грызунов Холл возглавил кафедру психологии в Кейсовском университете Западного резервного района и приступил к исследованию содержания человеческих снов. В поисках тематических шаблонов Холл разработал систему кодификации сновидений для записи и количественной оценки разных сценариев, персонажей, предметов, взаимодействия, фрустрации и эмоций, а также многих других факторов.

Эту работу продолжил, расширил и ведет по сей день в Калифорнийском университете в Санта-Крусе психолог Уильям Домхофф, получивший под руководством Холла в 1962 году докторскую степень. Домхофф вместе с коллегой Адамом Шнайдером внесли неоценимый вклад в науку о сновидениях, создав DreamBank — общедоступную базу данных, содержащую более 20 тысяч пересказов сновидений (URL: www.dreambank.net).

В последние десятилетия к крупномасштабному сбору рассказов о снах присоединились и другие ученые. Американский нейробиолог Патрик Макнамара из Бостонского университета курирует платформу Dreamboard, содержащую более чем 250 тысяч историй (URL: www.dreamboard.com). Главный вывод исследования, проведенного на большой выборке: человеческие сны больше схожи, нежели различны, даже несмотря на существенные культурные особенности.

Между бодрствованием и сном существует тематическая преемственность, что подтверждает концепцию Фрейда о дневном остатке. Но сны — это то место, где преимущественно моделируются контрфактические ситуации: показывается то, что не случилось, но могло произойти и еще может состояться в будущем.

Сновидения человека, имеющего не одну большую, а множество мелких проблем, часто бывают достаточно нейтральными и бессмысленными, их трудно интерпретировать. Они как лоскутное одеяло: у каждого квадрата — собственный узор и внутренняя логика, они физически представляют собой одно целое, но при этом разобщены по смыслу.

Однако в сложных условиях — при серьезной болезни или глобальном жизненном конфликте — во сне можно увидеть яркое и ясное отображение как уже пережитого опыта, так и указаний по противодействию угрозе. По этой причине подобные сновидения крайне важно правильно интерпретировать.

Как указывалось выше, травматические сны имеют тенденцию быть монотематическими и неметафорическими; они пугающим образом отображают отдельные воспоминания. Только в очень значимых сновидениях присутствуют мощные метафоры, отражающие переходные фазы детства, юности, зрелости и старости, а также важные изменения социального статуса, как нисходящие, так и восходящие. Для таких «больших снов» характерны обширные серии связанных образов. Они гармоничны, все символы в них сочетаются идеально.

Я услышал прекрасный пример такого «большого сна» в современном контексте от матери моих сыновей. Она увидела его в первую ночь родов, когда производила на свет нашего второго сына Сержио.

Когда начались регулярные схватки, Наталья легла в гамак и между приступами боли успевала заснуть. Ей снилась ее бабушка по материнской линии — Наталья с ней никогда не встречалась. Это был яркий и эмоциональный сон, содержавший одну необычную деталь: гамак был воплощением бабушки и нежно покачивал роженицу. Бабушка-гамак гладила внучку по волосам и ласково говорила ей характерным старческим голосом, что хотела бы встретиться с ней, что они, бабушка и внучка, похожи, что Наталья будет хорошей, спокойной матерью, что вообще все будет хорошо, ведь она уже рожала и в этом воплощении, и в других, и все всегда шло замечательно.

Наталья проснулась и зарыдала от счастья. Она почувствовала себя благословленной, полной сил и храбрости, готовой смотреть в будущее с оптимизмом. Это оказалось очень кстати: роды длились необычно долгие 43 часа, схватки учащались и усиливались, но раскрытия не было, и мы решили сделать кесарево сечение.

Эпический анализ этого приключения перекликается с мифологическими сновидениями. Оно напоминает, например, сон королевы викингов Рагнхильд, описанный в главе 2. Шип, за который зацепилась женщина, рос, пока не превратился в огромное дерево с корнями, ушедшими глубоко в землю, и ветвями, затянувшими всю Скандинавию и ее окрестности, — символ династии, основанной ее сыном в богатом Королевстве Норвегия.

Эта интерпретация в точности соответствовала интересам семьи Рагнхильд, подкрепила претензии на власть и способствовала реализации пророчества. Субъективное переживание сновидения — если только оно действительно было — несомненно оказалось очень эмоциональным для самой Рагнхильд. Когда в привычном саду ее обступили яркие загадочные символы, у нее возникло панорамное видение геополитических последствий в ее собственной судьбе.

Сравним рассказ о сне Рагнхильд со сном царевны Манданы в первые годы Персидской империи. Напомню: покрытая плодами виноградная лоза возникла из чрева Манданы и разрасталась, пока не покрыла Азию. С разницей почти в 1500 лет и на расстоянии в полмира друг от друга Мандане и Рагнхильд явились во сне очень схожие символы: плодородные деревья планетарных размеров ассоциировались с благородными династиями, родоначальницами которых они обе стали.

Как мы увидим ниже, использование рассказов о сновидениях в политических целях — сквозной мотив всей истории и повод для сомнений в их достоверности.

Разнообразие типичных сновидений

Мифология и история полны пересказов снов о союзах и конфликтах, победах и бессилии, радостях и разочарованиях, успехах и неудачах. Сопоставимы ли сюжеты наших сегодняшних снов с этими невероятными примерами из прошлого? Чтобы понять логику современных снов, следует рассмотреть их огромное разнообразие, культурные особенности и тесную связь с контекстом, в котором они существуют. В Африке, например, известен феномен триангуляции сновидений: человек получает во сне послания, предназначенные другим.

Помимо культурных различий, необходимо выявить тревоги и ожидания сновидца в преддверии неминуемых событий и то, как они способны моделировать возможные решения и проблемы. Сны, приведенные ниже и почерпнутые мной либо из DreamBank, либо у родственников и друзей, иллюстрируют некоторые из этих вариантов. Любые существенные изменения в образе жизни, как правило, вызывают сновидения, которые легко толковать.

Проведя несколько месяцев на переподготовке в другом городе, 28-летняя женщина собиралась вернуться на свою работу — трудную, рутинную, требовавшую большой отдачи. Во время учебы она была гораздо свободнее в своем образе жизни и взглядах, чем обычно. За несколько дней до возвращения к прежним обязанностям ей приснилось, что она опять попала в среднюю школу.

Как в детстве, женщине приходится носить форму и томиться на уроках. Ученица прогуляла несколько занятий, ей запретили брать любимые золотистые кроссовки,