Я ложусь на спину и жду. Кожа покрывается мурашками от холода и страха, возбудиться так и не удалось — я слишком волнуюсь. Алекс сбрасывает пиджак, рубашку, и я невольно любуюсь мощным телом мужа. В темноте следы от ожогов похожи на темные пятна. Их меньше, чем на лице, они оставлены капельками огня. Алекс перевозбужден… Это недолго. Сильно мучить не будет.

— Надеюсь, ты не хочешь от меня детей, Ника, — говорит он, надевая презерватив. — Иди ко мне.

Сильное тело накрывает меня собой. Пальцы пытаются в меня проникнуть, но я автоматически зажимаюсь.

— Что такое? — выдыхает он, наблюдая, как я извиваюсь на постели, закрываясь от него.

Сердце выскакивает из груди. Глупо. Все равно придется с ним переспать.

— Если бы я тебе не нравился, — шепчет он, водя пальцами внизу живота, побуждая меня раздвинуть ноги, — ты бы застрелила меня, когда могла, а не целовала.

Я вспоминаю палец, лежащий на спусковом крючке: Алекс давит, а я сопротивляюсь. Я не хотела стрелять. И сейчас сопротивляться бессмысленно — это просто рефлекс. Мы договорились, что я не знаю слова нет. Я расслабляю ноги, а когда пальцы проскальзывают в меня, полностью перед ним раскрываюсь. Забрасываю руки на шею, когда Беспредельщик вновь целует меня. Ласки помогают немного расслабиться, и поцелуй становится мягким. Я пытаюсь обо всем забыть и о себе тоже, впитываю в себя его желание, его страсть, чтобы они зажгли меня…

Но дальше Алекс не ждет — не может.

Сильно раздвинув мне ноги, с хрипом он входит в меня. Я не успеваю к этому подготовиться.

— Алекс! — я выгибаюсь и со стоном рву ногтями ему спину. Это больно… Он чувствует, сбавляет напор и целует взасос, успокаивая. Чувствует, как дрожит под ним мое тело, ждет и начинает снова, стараясь делать это нежно, пока боль не проходит совсем.

Я щекой прижимаюсь к его плечу, плачу и жду, пока он насытится.

Он неистовый. Неутомимый, голодный. Мне жарко, я в поту, и кожа горит везде, где он меня коснулся. Он приподнимается, смотрит на меня, не прекращая ритмичных толчков. Туман в голубых глазах делает их красивыми.

— Куколка, — порочно улыбается он, штурмуя меня все сильней.

Мне уже легче. Не больно, хотя я еще не готова вынуть из него ногти. Я даю ему то, что он хочет, но не горю сама. Я не знаю, понимает он это или нет. Глажу влажную спину, а потом, когда становится не страшно убрать с его спины руки, то и напряженную грудь. Наконец я могу дышать, хотя в горле стоит болезненный ком после первого раза.

Мне везет — он торопится. Несколько особенно мощных толчков, и он кончает с довольным стоном.

— Вот это кайф… — шепчет Алекс. — Ты того стоила.

Тело разбивает дрожь.

У меня шок — я цепляюсь за Алекса и смотрю в потолок, придавленная его весом. Между ног одновременно хорошо и больно, и я не понимаю, что сейчас произошло. Все закончилось минут за десять. Алекс поимел меня быстро, для своего удовольствия. Так же, как после похищения заставил сосать — Алекс пользуется мною, но теперь имеет на это право.

Не отдыхая ни минуты, Беспредельщик приподнимается только затем, чтобы поменять презерватив. Утолил первый голод, но он молод. Толя бы утомился, а ему мало. Он хочет по-всякому, несколько раз. Целует мне грудь, гладит живот и, когда ладони спускаются до бедер, заставляет перевернуться.

Я покорно ложусь на живот.

— Привстань, куколка, — шепотом просит он, направляя ладонями, и я принимаю страшно развратную позу. Встаю на колени, прогибаюсь в пояснице и ложусь на локти, распластываясь по постели верхней частью тела. Он так хочет.

Щекой прижимаюсь к кровати. Я часто дышу и с трепетом жду, когда он мной овладеет. Сначала он делает это пальцами, а затем пристраивается сзади. В этот раз, утолив первую страсть, он осторожен. Мне не больно, когда он медленно входит до упора. Я сжимаю в горстях простыню и стараюсь дышать ровно при толчках. Из движений Беспредельщика пропадает резкость. В этой позе он контролирует все: глубину проникновения и мое тело полностью. Ладони скользят по спине, гладят лопатки и возвращаются на бедра. Алекс целует позвонки и чувственно лижет мои шрамы. Я больше не пытаюсь от него уклониться. Упираясь коленями в постель, стараюсь открыться ему сильней. Глажу постель, словно это его тело, кусаю простыню — маета сводит меня с ума.

Я еще не знаю его привычек в сексе, но мы находим общий ритм. По глубокому дыханию я слышу, что ему все нравится — это самое главное. Оно становится упоенным, значит, уже скоро…

— Алекс, — шепчу я и глотаю остальные слова, в которых хотела просить его поторопиться.

В последние секунды он вновь становится резким. Берет меня глубоко и часто, запускает в волосы пальцы, наматывает на кулак и тянет к себе, не позволяя нам разъединиться. Хрипит в шею, пока я безвольно мирюсь с болью — Алекс сильно тянет за волосы. Он берет меня в охапку и переворачивает на бок…

Беспредельщик ставит меня в разные позы полночи. Я делаю все, что он просит. Абсолютно все. В какой-то момент начинает казаться, что это не мое тело — его игрушка, которой он владеет и берет по-разному. Он трахает меня то с ожесточением, то с нежностью. Иногда кусает меня. Все тело болит, ноет от его ласк — сухожилия ног, которые он раздвигает и не дает свести, кожа горит от его губ, зубов и щетины, низ живота ломит. Мне кажется, после этой ночи тело останется в синяках. Я попадаю в липкую паутину страсти, из которой нет спасения. Я бы не смогла сопротивляться, даже если бы захотела: он берет меня столько раз, сколько хочет, так — как хочет. Так долго, что начинает казаться, что у меня больше нет воли. Нет моей личности, пока я с ним в постели — там я просто самка.

Алекс как одержимый. Он не жесток со мной, но эгоистичен. Иногда он дает десять, пятнадцать минут отдыха, прежде чем продолжить. Брачная ночь растягивается в бесконечно мучительную сладострастную пытку. Мне хочется взмолиться, чтобы он остановился, но я помню условия: пока Беспредельщик мной наслаждается, мне нельзя говорить нет. Я не должна мешать.

Я ни разу его не остановила. Не сказала нет. Не нарушила договор.

Алекс наигрался сам.

За окном светает, когда мы занимаемся любовью в последний раз. Он трудился над моим уставшим телом — медленно, со вкусом. Алекс уже пресытился, я чувствую это. Заканчивая, он уже не стонет — тихо выдыхает и расслабляется на мне. Он такой тяжелый, что я едва дышу. Алекс кладет голову мне на плечо и облизывает губы. Я полностью вымотана, глаза слипаются, а что творится с телом, стараюсь не думать…

Я жду, пока Алекс отдохнет. Шестым чувством улавливаю, что ему больше не нужно — он хочет спать, а инстинкт полностью удовлетворен. Я глажу его, делая вид, что мне хорошо с ним. Со мной это было много раз, но сегодня почему-то иначе.

Я едва сдерживаю слезы.

Не могу понять в чем дело. Люди ко всему привыкают, особенно женщины… Та блондинка права — выбирают нас, а не мы. Но именно сегодня я больше не могу… Торопливо целую его лицо, напоминая себе: это он твой господин, уймись. Соври ему. Скажи, что полюбила, что был оргазм, но в горле ком и неоткуда черпать силы.