— Боишься, что прочитаю? — с легкой укоризной улыбнулась женщина. — Не приучена я. Хочешь, открою сейчас соседскую квартиру и ты сама там положишь, где захочешь?

Валя снова качнула головой. Она уже продумала такой вариант.

— Нет, может ведь так получиться, что вы куда-нибудь уйдете, хоть в магазин, а Илья в это время вернется. Сбросит на площадке вещи и опять уйдет. А мне надо, чтобы он эту записку обязательно прочитал.

— Ну, твоя правда, — согласилась соседка. — Чужие в нашем подъезде не ходят, смело суй записку в щель.

На улице Валя вздохнула всей грудью и подумала с энтузиазмом приговоренного к смерти:

«Слава богу, до следующего воскресенья осталось семь дней».

Но эти семь дней пролетели очень быстро…

В субботу утром Валя засобиралась к матери. Самое трудное было — подготовить к выходу сынишку. Ваня хоть и рвался к бабушке, но слишком был озабочен тем, чтобы захватить с собой все нужные книжки и игрушки. Валя не спорила, просто ходила за сыном по квартире и укладывала в сумку все, на что он показывал пальцем. И уговаривала поторопиться со сборами.

Когда же Валя в прихожей надевала пальто, неожиданно вернулся Степан. Встал в дверях, тяжелым взглядом наблюдая за ее торопливыми сборами. Потом спросил:

— Опять на гулянку собралась?

— Степа, ты что? — вспыхнула Валентина, глазами указала на Ваню. — Ты же знаешь, едем к маме.

Муж нехорошо усмехнулся. Заговорил тягучим голосом:

— К маме, говоришь? Давно я понял эти твои поездки. Мать покрывает тебя, врет неустанно: Валечка уснула, Валечка ненадолго вышла к соседке. Положу я конец этим поездкам. Если едешь где-то шляться, хоть сына не бери.

— Степан, замолчи!

Валя метнулась к выходу, чтобы поскорее уйти от хлестких и несправедливых слов мужа. Но Степан подхватил на руки Ваню и приказал:

— Если не скажешь, куда едешь, сына не отпущу. Заберу с собой на работу.

— Мама, скажи скорее, куда мы едем! — закричал мальчик, принявший ссору за занятную игру. И тут же начал подсказывать громким шепотом: — К бабушке и дедушке! К ба-буш-ке!

Вале и самой вдруг показалось, что Степан просто подшучивает над ней. А она так давно не видела мужа в веселом настроении, что никак не может настроиться на одну с ним волну, подыграть ему. Она попробовала растянуть губы в улыбке. Но муж смотрел на нее с холодным презрением, и она покраснела от неловкости за эту дурацкую гримасу.

— Степа, не задерживай нас, вечером уехать бывает трудно, — пробормотала она.

— Я жду, — напомнил муж. — Куда ты каждый раз уходишь из дома?

— Я помогаю одной своей подруге, — совершенно потерявшись, сказала Валя. — Разве это запрещено?

— Ой, только не надо врать! У тебя и подруг-то нет.

— Почему — нет? — вспыхнула от обиды Валюшка. — У меня еще со школы есть подруга. Это Галя.

— Га-ля? — по слогам протянул Степан, и лицо его скривилось от отвращения. — Разве я не запрещал тебе общаться с ней?

— Нет, не запрещал! — наконец вышла из себя Валя. — И не тебе решать, с кем мне дружить, а с кем — нет. Ты мне муж, а не надсмотрщик.

— Вот так, да? — с издевкой протянул Степан. — Так вот что я тебе скажу. Сегодня ты последний раз едешь к матери одна. Дальше будем ездить туда вместе, как в старые времена. Согласен, джигит? — обратился он к сыну.

— Ага, папа! — жизнерадостно выкрикнул Ванечка.

Степан наконец опустил мальчика на пол. Валя схватила сына за руку и потащила к лифту с такой энергией, будто совершала побег из плена. Слова мужа не задержались в ее голове. Сейчас она могла думать только о возможной встрече с Ильей.

Наступило утро воскресенья. Валя проснулась такой разбитой, будто всю ночь таскала камни. Пошатываясь, вышла в кухню, где мать уже дожаривала блины.

— Садись к столу, Валюшка, — сказала мама. — Съешь парочку или поболе?

Но Валя затрясла головой и почти перестала дышать. От горячего приторного духа ее затошнило. Мать уставилась на нее с тревогой:

— Валюнь, а ты не в положении, часом?

— Мама, ну что ты такое говоришь? — взорвалась Валя. — Ну неужели в моей жизни теперь может быть только одно объяснение на все случаи недомогания? Когда меня вот так же тошнило в детстве, ты же не спрашивала, не в положении ли я?!

Тут ей удалось взять себя в руки и прекратить ор. Мать, отставив сковородку, смотрела на нее полными тревоги глазами.

— Мама, прости меня, — попросила Валя. — Я немного погуляю и приду в норму. Посмотришь за Ванечкой?

— Волнуют меня эти гуляния, — глядя в сторону, произнесла мать.

— Мам, ну это же просто прогулки! Я целую неделю сижу в различных помещениях или дышу газами Петроградки. Неужели мне даже пройтись нельзя, не вызывая подозрений? Может, вы с отцом и Степой меня будете выгуливать, как на Востоке?

— Иди, кто тебя держит, — пожала плечами мать, но на дочь так и не взглянула. Ясно было, что она огорчена и обижена. Но у Вали уже не осталось сил на новые объяснения и извинения.

«Что я делаю? — шептала она себе под нос, шагая в направлении парка. — Скоро меня вообще не выпустят на улицу без конвоя. А ведь неизвестно, придет сегодня Илья или придется подстерегать его много воскресений подряд?»

Илья пришел. Валя узнала его издалека, когда подбиралась к лодочной станции со стороны развалин сгоревшего шахматного клуба. Узнала его спину, широкие плечи, манеру стремительно передвигаться, на мгновение по-кошачьи замирая. В этот миг ноги ее налились свинцовой тяжестью, а сердце застучало так сильно, что Валя ощутила приступ удушья. Она вдруг поняла, что просто не сможет подойти к нему сейчас. В конце концов, Илья наверняка будет ждать до двух. Она только отдышится где-нибудь за деревьями, приведет себя в порядок, — и подойдет.

— Эй, куда вы, девушка? — раздался голос у нее за спиной. Чужая рука тяжело легла на плечо. Валя в ужасе оглянулась, посмотрела мужчине прямо в лицо. И испугалась еще больше: как он переменился! Лицо Ильи больше не было лицом упрямого мальчика. Перед ней стоял мужчина с недобрым и колючим взглядом, жесткими, затвердевшими складками губ. Она едва узнавала Илью. Может, это был не он?

— Что вам нужно? — пискнула она отчаянно, будто оказалась в лапах маньяка.

— Почему вы убегаете?

— Я просто шла мимо…

— Нет, вы не просто шли мимо. Вы же подруга Гали, так? Вы были с нами в тот день, в парке.

— Ну да, была, — пробормотала Валя. — Я хотела уйти… потому что вас не узнала. Мне показалось, что здесь какой-то чужой опасный человек.

Илья недобро усмехнулся, словно не отрицал того, что он — опасный.

— Так что вас просила передать Галя?