– Отправляют в первый испытательный полёт на новом сверхвысотном самолёте двух пилотов – собаку и чукчу. Центр управления полётами приказывает: «Стрелка, нажми красную кнопку», собака: «Гав!» – «Стрелка, нажми правый тумблер!» – «Гав!» Потом ЦУП говорит: «Чукча!» – «Гав!» – «Чукча, ты человек, тебе не надо гавкать. Покорми собаку и ничего не трогай!»

Баян, конечно, но пилоты моего самолёта ржали. И вот мы выруливаем на взлётку, разгоняемся, сильно прыгая на якобы ровной ВВП, отрываемся. Начинается набор высоты.

– Ну, взлетели, – выдохнул один пилот. Сразу видно «высокую» квалификацию – даже взлёт на этих послушных бортах для них – экзамен.

– Теперь главное, чтобы нам не встретились неправильные пчёлы! – сказал я, приводя пулемёт в моей турели в боевой взвод.

– Неправильные пчёлы? – переспросил тот же пилот.

– Ты про Винни Пуха не слышал? – спросил он.

– А кто это? Иностранец?

– О, это очень занимательный персонаж. Дорога у нас неблизкая, времени много, как не скоротать путь занимательной беседой?

Я, стараясь подражать манере выговора легендарного Леонова, стал им пересказывать мультфильмы «Союзмульфильма» про Винни Пуха и всех-всех-всех. При этом находясь в каком-то уютном состоянии души. Мне казалось, что я не ползу по небу в металлической бочке на хрен знает какой высоте, а сижу перед телевизором в собственной гостиной, на экране идёт этот мультфильм, я его вижу покадрово, пересказываю. И ощущаю, с забытым теплом на сердце, будто за спиной моей на диване сидит моя любимая и мой сын. Так мы и проводили многие вечера. Сын смотрел мульты по DVD, и мы с женой смотрели до выучивания наизусть. Но не переключали, не разбегались. Было уютно и приятно побыть всем вместе. И сейчас я ощущал это тепло и уют, умом понимая, что его нет и в помине. И не будет. Будет лишь ложное подобие. Как с докторшей.

По щекам моим опять текли слёзы.

Под хохот десятков мальчишеских глоток. Мальчишек, которых прогнали через ускоренные курсы взлёт-посадка. И этим ещё повезло, что они челночат от ВПП до ВПП, а не прорываются через трассеры ПВО. Почему десятков? Мальчишки же. Они вывели меня с внутренней связи на общую, меня слышали и в других машинах. И хотя они носили офицерские геометрические фигуры в петлицах, сказки ещё любили. Особенно такую, сплошь состоящую из вирусных песенок и фраз. Ах да, сейчас их не вирусными мемами называют, а летучими фразами. Кто не помнит: «входит и выходит, замечательно выходит», «ты чё, застьял?», «я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь»?

Путешествие наше, как скучное и не влияющее на события, опущу.

В результате полётов с пересадками мы, наконец, оказались в искомом пункте назначения. Где я был пожалован в новое звание – подполковника, получил на грудь ещё орден, в руки – приказы о назначении.

Вот и всё. Можно возвращаться в полк. Хотя, согласно новому приказу остатки моего полка разворачивались в первую экспериментальную егерскую бригаду. При Наркомате внутренних дел. Со мной во главе. Вот так вот командование среагировало на мои размышлизмы, записанные лейтенантом. Как в Руси принято: сам предложил – сам и сделай. Инициатива имеет инициатора.

А Палыч молодец! Создал в своей структуре гвардию. Егеря. Творчески подошёл к моим размышлизмам. По шапке бы не получил от Хозяина за перетягивание одеяла на себя. Хотя без Сталина он бы не стал принимать решений по мне. Я же не просто майор, каких тысячи. Я с секретом. Как та шкатулка.

Дальнейший путь наш проходил через Нижний, он же Горький. Тут и формировалась бригада.

Дальнейшее повествование должно порадовать заклёпкометристов, но мне откровенно скучно. Но надо.

И так, бригада моя организационно копирует структуру мотострелков более поздней советской армии, только с Единорогами вместо танков и БМП. Потому отличается и от современных, новых для 1942-го, полков самоходов наличием пехоты и от стрелковых бригад наличием бронетехники. У меня много Единорогов, много пехоты, много всего, что мне нужно, кроме одного – времени.

По прибытии на место знакомился со штабом. Большая часть штабных работников была та же, во главе с тем же начштабом. И это хорошо. Для меня. а для него – не очень. Он не стал лечить рану в плече. Альтруист, гля. Новые лица в штабе – молодые лейтенанты, присланные самим Василевским, главным начштабом страны из своего Генштаба. Сказали – перспективные. Погляжу на них. В перспективе.

Знакомился с людьми, потом поехал знакомиться с техникой.

Советские конструкторы в конструкторских бюро быстро сообразили, что такое моя экспериментальная часть. СУ-76 была разработана, испытана и принята на вооружение ураганными темпами. Но, учитывая опыт применения, СУ-76 был укорочен, чем облегчен. И стал СУ-76М. Наверное, от слова «малый». А Единорог не укорачивался, теперь проходил как СУ-76Е – Единорог. Потому что в Единороге, кроме экипажа, транспортировался и десант, в бою спешивающийся и действующий как пехотное прикрытие самохода, а вне боя – как охрана и помощники экипажа. Так вот, из СУ-76М составлялись самоходные артполки, а Единороги – прямо в НКВД. Но дело не в том. А в скорости и качестве самих войсковых испытаний, что мы обеспечили, а также массиве информации войсковых испытаний, чего конструкторы не могли добиться от других армейцев.

Поэтому на полигоне завода № 92 «Новое Сормово» было очень звёздно и представительно. И большое количество экспериментальных образцов.

С чего начать?

Начнём с легендарного Грабина. Он выкатил несколько самоходов на основе Единорога, но с другими орудиями.

Не было бы счастья, да несчастье помогло. Авиация противника не прекращала попыток срыва работы головного артиллерийского завода страны, завода № 92. И вот, после очередного налёта, сборочный цех самоходов остался без ЗиС-3Ш. Тут-то ребята Грабина и подсуетились – план-то никто не отменял. Так вот теперь передо мной стояли 4 самоходки с 85-миллиметровыми орудиями, 4 – с 107-миллиметровыми и 3 – с 122-миллиметровыми.

Ближе всего были 122-миллиметровые.

– Как же решились поставить орудия конкурента? – удивился я, видя петровские орудия на Единорогах.

Грабин усмехнулся:

– Это и моё орудие тоже. Мы его с Федором Федоровичем вместе доводили до ума. А про конкуренцию – это вы зря. У нас – сотрудничество. И выпускает эти орудия наш завод.

Свежо предание, но верится с трудом. Это я про отсутствие конкуренции. Вообще, оказавшись здесь и поварившись в местном бульоне, очень на многое стал смотреть другими глазами. Вот и пример тех же конструкторов. В частности, а в целом – всё авторское право в СССР. Там, в моём времени, я думал, что коммунизм – это когда всё общее, денег нет, никакой материальной стимуляции и заинтересованности не было. Так было на излёте СССР. Так было с моими старшими товарищами с завода. Они работали чисто за оклад. Изобретаешь ты чего или нет – зарплата меняется не более чем на процент премии. Не более оклада.