– Вы говорите – оба? Почему оба? Разве их было двое?

– Ну а вы как думаете? Если труп, который вы видели там, в гостинице, не Маринин…

– Но это была она!

– И звонила после всего этого вам тоже она?

– Да… – сказал я растерянно. – Я знаю, это кажется невероятным, но… ее голос я не мог спутать с другим… и еще ее смех, у нее такой особенный смех…

– Это не могло быть фальсификацией? Скажем, кто-то записал голос Марины на пленку, а потом прокрутил запись во время телефонной беседы?

– Нет. Я задавал ей вопросы, она отвечала. Это был разговор, во время которого мы оба слушали друг друга.

– Тогда другого объяснения просто не существует: там, в гостинице, вы видели не Марину.

– А кого?

– Не знаю. Девушку, которую убили вместо нее и выдали за Марину. Не забывайте, лицо ее было прикрыто переброшенными со спины волосами. Вы ведь опознали ее только по одежде!

Я задумался.

– Да, на… гмкх… теле… на нем был костюм, который носила Марина.

– А на голове наверняка был парик. Вы убедились бы в этом, если бы не были от природы так брезгливы, – это опять же отличительная черта Стрельцов. И тот, кто устроил все это представление в гостинице, знал вас как облупленного.

– Но кто?

– О первом преступнике нам ничего не известно, кроме того, что это был «мужчина в шляпе». А вторым убийцей… конечно, была сама Марина.

Сказав это, Ада вскинула на меня серьезные глаза, в которых на этот раз мерцали искры сочувствия. Полные губы дрогнули, словно она желала сказать еще что-то, но в конце концов промолчала.

Я схватил себя за волосы и сильно потянул, желая упорядочить мысли, которые мелькали в моей голове. «Ты пожалеешь!» – так или почти так сказала мне Марина, когда я отказался «узаконить наши отношения». Так, хорошо. «Ты пожалеешь» – будем считать, что это означало «Я отомщу!». Допустим, она связывается с каким-то типом, чтобы выполнить свою угрозу. Они убивают какую-то другую девушку (кого?!), инсценируют с помощью мертвого тела самоубийство Марины (зачем?), а затем, когда я выбегаю из номера на поиски портье, организованно выносят труп в соседний номер, приводят комнату в порядок – вдвоем это можно сделать быстро и аккуратно… Потом Марина снова звонит мне, назначает свидание в моей же квартире, они с сообщником прибывают сюда раньше меня, и сообщник… интересно, что это на него нашло?… сообщник убивает саму Марину и вешает ее тело в петлю под потолком. Зачем он тратил на это время? Конечно, чтобы воссоздать картину, запечатленную на тех проклятых фотографиях… А потом…

А потом начиналась полоса сплошного тумана. Кому и зачем понадобилось убивать Марину? А главное, кого они убили там, в гостини…

Тут у меня в голове как будто граната разорвалась, я вскочил и заорал:

– Слушайте, слушайте! Но если все это так… если мы оба не ошибаемся… То в гостинице в Текстильщиках сейчас должен находиться второй труп! Нам нужно срочно ехать туда!

Но вместо ответа Ада огляделась по сторонам, что-то высматривая у меня в комнате. Потом встала (как-то сразу, одним движением, поднялась вся – я невольно подумал, не из бывших ли она спортсменок, так ловко она перемещалась, вставала и садилась, напрягая только те мускулы, которые нужны) и взяла с подставки из-под видеомагнитофона телевизионный пульт.

И снова спокойно уселась в кресло.

– Никто не позволит вам, Стас, вторично врываться в гостиницу и хлопать там дверьми, выискивая по всем номерам второй труп. А кроме того, в этом нет особой необходимости. Помните, Марина пообещала, что в Текстильщиках вскоре будет «куча репортеров»? Я думаю, она сдержала слово. Если Скорпионы – а Марина, безусловно, была скорпионом, потому что только представители этого знака так сексуальны, решительны, циничны и мстительны, а кроме того, они до поры до времени прекрасно ладят со Стрельцами, в союзе с которыми добиваются очень многого, – так вот, если Скорпионы обещают вам какую-то неприятность, то они обычно держат слово. Итак, будем ждать. Если в гостинице что-то случилось, мы узнаем это из очередного выпуска новостей.

Я глянул на часы – до новостей оставалось еще полчаса.

– Представляю, сколько времени понадобится нашей доблестной московской милиции, чтобы найти этого маньяка, – пробормотал я и залпом допил холодный кофе. – Опасный, скользкий и хитрый тип…

– Опасный, скользкий и хитрый – против этих характеристик у меня возражений нет, – задумчиво произнесла Ада, машинально поправляя упавший на лицо золотой завиток. – Но почему вы говорите о преступнике – «тип»? Разве он не может быть женщиной?

– Марина просто мстила мне, это на нее похоже. А этот «мужик в шляпе»…

– В «мужика в шляпе» могла переодеться женщина.

Эта мысль не приходила мне в голову. Но я почти сразу возразил:

– Этот «мужик в шляпе» похож на маньяка. А маньяком может быть только мужчина.

Слегка улыбнувшись, Ада откинулась в кресле, опустив руки на подлокотники:

– Вот тут вы ошибаетесь. История знает немало примеров, когда идея убийства овладевала женщиной. И тогда ее жестокость к себе подобным просто не знала границ…

Небывалая жара, которую не облегчали даже слабые порывы ветра, долетавшие с Невы, воцарилась в Петербурге. Кареты и шарабаны, перевозившие господ и народ помельче чинами, словно не ехали, а проплывали в знойном мареве, оставляя после себя легкое облако белой пыли. Улицы были пусты – насколько вообще могут быть пусты в жаркую пору улицы европейской столицы, и потому два мужика, вошедшие в город, ни у кого интереса не вызвали.

Одному из них было лет сорок, другой, подстриженный «под горшок», казался намного моложе. Домотканые рубахи, перепоясанные грязными веревками, насквозь пропылившиеся онучи и лапти, неуверенно мнущие плюшевую пыль городских улиц, выдавали в мужиках прибывших издалека. Остановившись возле низкого и темного трактира, старший взял в кулак бороду и посмотрел на того, кто помоложе.

– Передохнуть бы.

– И то, – так же коротко ответил второй.

Оба мужика, воровато оглянувшись по сторонам, толкнули грязную, вымазанную чем-то липким и комковатым, похожим на прокисшую овсяную кашу, дверь и вошли внутрь.

Внутри оказалось так же нехорошо, как и снаружи: закопченные стены, низкий потолок, ужасающий запах гнили и прелости, неструганые доски скамей и столы, до белизны вытертые локтями выпивох. Надувшись, словно пузырь, у стойки стоял хозяин трактира и смотрел на вошедших, неестественно скосив глаза.

– Чего изволите, господа хорошие? – спросил он с явной насмешкой.

– Та эта… поисть ба.

– Пироги, расстегайчики, грибы, кура вареная, лапша… – скучая, перечислил трактирщик.