преступника, покусившегося на самое святое, — на честь и достоинство офицера полиции.

А лейтенант Букина, сжимаясь в своем уголке диванчика, испытывала странный эмоциональный коктейль, состоящий из отвращения и наслаждения в абсолютно равных пропорциях. Три потных, мускулистых мужика, пыхтя и матерясь, переплетались прямо на ее глазах в каких-то замысловатых, чувственных объятиях.…А смартфон то вот он, прямо перед ней, с самого начала все внезапно развернувшиеся события записывает, будет, чем сегодня вечером перед подругами похвастаться.

Глава 11

Наступило утро. Все телевизионные каналы, накануне взахлеб рассказывающие своим зрителям об ужасных, кровожадных террористах, по каким-то своим, нормальному человеку совершенно не понятным, причинам спустившихся с гор, вдруг резко сменили тональность. Как-то так неожиданно вышло, что эти милые граждане России оказались совершенно невиновны в приписываемых им кровожадных намерениях.

В самом деле: никого в заложники эти заросшие черной щетиной абреки не захватывали и выходу из больницы медперсонала не препятствовали. Угрозы оружием тоже оказались не подтвержденными по причине отсутствия у них этого самого оружия. Не верите? Тогда смотрите уголовный кодекс и гораздо более важные в этом случае циркуляры и подзаконные акты. Даже тот же маузер, согласно утвержденным правилам, уже вовсе не оружием является, а вполне мирным и неподсудным предметом коллекционирования. А как иначе, если патроны к этому знаменитому атрибуту всех революционных матросов и комиссаров в кожанках во всем мире уже больше пятидесяти лет как не выпускаются. Ну, а кинжалы, богато украшенные серебряной и золотой насечкой, — и вовсе предмет национальной гордости и самосознания, если даже про их музейную ценность не упоминать. Короче, выпускай, начальник, да, если международного скандала нэ хочешь.

И выпустили. А куда деваться? Не за хулиганство же привлекать. Чай не обычные граждане нашей необъятной, а самые настоящие горцы! Для них совсем другие законы и правила действуют.

Только Джохар Джуглоев в телевизор ни прошлым вечером, ни ранним утром не смотрел, у него совсем другие дела и заботы в эти часы были. Абыдно ему стало такие деньги ни за что, ни про что выплачивать. Да и, в самом деле, он своим племянникам в этом вопросе как себе самому верил. Не было замечено за ними тяги к крепким мужским объятьям. А потому еще вчера с вечера обзвонил всех своих родственников, родственников жены, друзей детства и просто школьных друзей, способных оперативно прислать свои ударные силы, и попросил помощи. Как там у джигитов: «Ты мне сегодня поможешь, а я к тебе завтра на помощь приду». Ну, а с раннего утра уже принимал бойцов союзных родов и кланов, распределяя их по территории арендованного домохозяйства, так что уже за час до забитой стрелки к приему незваных гостей все готово было.

Только первыми к дому, в котором гордые дети гор поселились, вовсе не бойцы охранного отряда «Реверс» приблизились. Обычный облупленный «козлик» с зарешеченным задним окном и надписью «Полиция» подкатил. Из которого парочка полицейских довольно бесцеремонно выгрузила бородатого всклокоченного парня в наручниках.

— Эй, генацвале, — обратился один из этих двоих к вышедшему на стук одному из племянников главы клана Джуглоевых, совершенно не улавливая разницы между обращением к какому-нибудь грузину и к уважаемому горцу, — это твой родственник?

— Ваха, брат! — С ходу кинулся к доставленному родственнику оскорбленный таким пренебрежительным обращением «генацвале».

— Ну, если брат, то тогда забирай его. — Скривился полицейский, видя родственные объятия давно не видевших друг друга джигитов. — Мы в эти ваши суровые мужские игры не играем. — И отстегнув наручники, полицейские очень споро и с огромным облегчением загрузились в машину, торопясь убраться, пока этот доставленный ими придурок вновь не затянул свою песню про ремень и «отшлепать».

— Вот, брата менты привезли, — доложился старшему родственнику, выходивший открывать ворота абрек.

— Вах! — Вдруг раздалось со стороны одного из союзных бойцов. — Я про этого пи****са прыкольный ролик в интернете вчера смотрел. — И боец принялся искать увиденную им накануне в сети сценку.

Вскоре уже практически все союзники, уставившись в свои смартфоны, офигевали от широты взглядов и традиций, практикуемых в клане Джуглоевых.

— Так ты, Джохар, говоришь, что все те обвинения в мужеложестве твоих племянников — исключительно наговоры наглых вымогателей? — Вопросил его Джамалдин, глава союзного рода Ямалиевых. Уже одно то, что он произнес имя Джохар без положенной тому по статусу суффикса «бек» говорило об очень серьезных выводах, сделанных данным суровым и бескомпромиссным горцем.

— Верь мне, брат! — Джохару то никто из присутствующих этого видео так и не показал, потому он пребывал в сильном замешательстве от явственно ощутимой внезапной перемены в отношении к нему со стороны соплеменников.

— Нэ брат ты мне! — Джамалдин аж сплюнул от накатившего отвращения. — Никогда больше ко мне так нэ обращайся!

И все прибывшие горцы, словно исполняя какой-то древний ритуал, сплюнули себе под ноги, после чего торопливо, но не толкаясь, повалили гурьбой прочь, на улицу.

А еще четверть часа спустя прямо к воротам подкатил автобус, заполненный людьми в серой форме, очень похожей на полицейскую. Только вместо слова «полиция» на ней во всю спину было выведено «Охранная компания Реверс».

— Ну, что, гомосеки, бабки подготовили? — Обратился к скрипящему от обиды зубами Джохару все тот же парень, который назначал вчера сумму компенсации.

— Немедленно оставьте нашего собрата в покое! — Вдруг донеслось со стороны улицы, и офигевшие от внезапного наезда братки и джигиты внезапно узрели группу странно наряженных и раскрашенных личностей, держащих над головой развернутый плакат: «Будь смел, гордись, будь геем!».

— Уходим! — Мгновенно сориентировался реверсовец, обнаруживший, что довольно интимный процесс взыскания денег обзавелся кучей свидетелей, и уже на отходе кинул старшему Джуглоеву: — До последнего момента сам не верил, что вы все, целиком, из этих. Еще и группу поддержки позвали.

— Не-ет, я заплач у! — Вдруг взвыл глава отверженного клана, до которого внезапно дошло, что все это значит, но его никто не слушал.

— Оставьте нашего собрата в покое! — Скандировали прямо в объективы камер откуда-то понабежавших журналистов мужики с размалеванными помадой губами. — Не думайте, что ваши дети натуралы!

— Фу, срамота то какая! — Возмутилась показанному ей в прямом эфире эпизоду из жизни родного города Софья Дмитриевна. И тут же споро засобиралась на выход. — Надо про этих понаехавших со своих гор гомосеков Марьванне с Николаевной рассказать!

Только вот подружек на лавочке возле подъезда не оказалось. В отличие от все того же Вовки Калугина, который зачем-то вновь со своим грохочущим и воняющим бензином агрегатом к ним в их тихий и благопристойный дворик заявился.

— А вот про тебя-то, дружочек, я чуть не забыла, — разулыбалась старушка, глядя на нарушителя спокойствия едва ли не с любовью и нежностью.

Через пять минут из соседнего подъезда к Калугину выскочила девица в вызывающе короткой юбке, но старушка это неприличное создание вообще мимо своего взора пропустила. Она в это время была занята очень важным для себя выбором.

— Птички или кошечки? — Негромко бормотала божий одуванчик себе под нос, выбирая наиболее подходящую кару раздражающему ее парню. — Птички или… крыса?

Последнее слово Софья Дмитриевна произнесла непроизвольно, когда узрела прямо перед своим лицом клетку с взиравшей на нее оттуда отвратительно упитанной розовой крысой в человеческой одежке, которую с дебильно счастливым лицом держала на руках ее старая подруга.

Лариска.

Мария Ивановна, которую даже подруги называли Марьванной (м-да, имечко, как в анекдоте, к тому же работала она в школе учителем, пока на пенсию не вышла), жила одна. Муж ушел еще после 10 лет брака, сказав, что жену свою видит реже, чем президента, потому что она все время в школе. Детей у них не было. Тут уж самой, интеллигентной и эмансипированной даме, было не до детей. Тех 30, что были у нее в классном руководстве, было более чем достаточно, чтобы дома наслаждаться их полным отсутствием. Родители умерли, давно уж, лет двадцать с лишним назад. Братья-сестры разъехались по просторам нашей необъятной Родины.

Созванивались, конечно, время от времени. Даже переписывались в соцсетях, где Марьванна, в отличие от подруг, научилась неплохо ориентироваться, в основном, благодаря общительной внучатой племяннице, с которой у старушки сложились самые теплые отношения, которые возможны при разнице в возрасте в полвека и расстоянии в полтысячи километров.

Она-то, Ксюша, и предложила своей пожилой родственнице завести кого-нибудь для души.