Она была очень довольна покупкой, а вот мои мысли то и дело возвращались к оставленной в лавке рапире. Может, заложить драгоценности? Все равно от них никакого толку, кроме удовлетворения от обладания. Но если пройдет слух, что одна из Астеров продает родовые украшения… Я скривилась. Нет, такого позора матушка не выдержит.

Все произошло очень быстро. Занятая своими мыслями, я даже не сразу отреагировала. Гэли кротко и пронзительно вскрикнула, когда выскочивший из подворотни пацан выхватил у нее сверток и пустился наутек. Подруга взмахнула руками. Я даже не задумалась, что делаю и зачем. «Зерна изменений», не успевшие толком сформироваться, ринулись вдогонку за убегающим свертком.

Я сжала руку в кулак, сжимая не столько воздух, сколько неподатливый металл оправы зеркала. Оно не было заговорено от изменений. Железо менять трудно, это кропотливая работа, требующая времени и терпения. Но у металлов и еще некоторых веществ есть особенность, не очень приятная для магов. Стоит коснуться железа, посеять «зерна изменений», которым просто не хватит времени, чтобы прорасти, как металл замирает в пространстве, вбирая в себя то, что предложил ему маг. Всего на миг, но этого достаточно.

Со стороны выглядело так, словно к мальчишке была привязана веревка, и в самый неожиданный момент она, натянувшись, дернула его назад, как сторожевого пса, бросившегося на незнакомца, но забывшего, что сидит на цепи. Мальчишка вздрогнул и опрокинулся на спину, прижимая к себе сверток с зеркалом.

Подняться ему не дал черный кожаный сапог. Чья-то нога наступила воришке на плечо. К нам уже бежали кучер Миэров и давешний водитель.

– Ми… милорд Виттерн, – проговорила Гэли за секунду до того, как я подняла взгляд на обладателя сапога и посмотрела прямо в изуродованный глаз.

– Так, Астер, – холодным тоном лектора начал говорить магистр, – уеникам не запрещено применять магию в городе, но только если окружающие видят, что перед ними именно ученики. – Он повернулся. – Вы знаете правила, Астер. Где ваш значок?

Я достала из-под куртки эмблему Магиуса.

– Носите на видном месте, хоть на лоб себе приклейте, но без него не смейте колдовать, иначе плакали ваши прогулки по городу. Вам ясно, Астер?

– Да, милорд. – Я сделала реверанс.

– Теперь вы, Миэр. – Он наклонился и выхватил у парня сверток.

– Пощадите, ваше магичество, – тут же завыл чумазый мальчишка. – Девами молю, обещаю, больше никогда…

– Отвези леди домой. – Учитель протянул сверток нашему кучеру. – И не вози их по задворкам, даже если очень попросят.

– Все сделаю, ваше магичество, леди в лавку пошли, кто ж знал… – забормотал мужчина.

– Милорд Виттерн, – водитель мял фуражку, – я ждал вас с другой стороны.

– Можешь ждать дальше, а ты, – полуприкрытый глаз остановился на размазывающем по лицу слезы мальчишке, – вставай, – и убрал сапог.

Пацан вскочил, готовясь в любой момент задать стрекача, теряя на бегу заскорузлые ботинки без шнурков.

– Держи, – в воздух взлетела серебряная монета, воришка ловко поймал ее и тут же рванул вверх по улице, сверкая почти насквозь протертыми подошвами.

– Милорд! – закричала Гэли.

– Слушаю тебя, Миэр.

Отбежав на десяток шагов, воришка обернулся – мелкий, в пальто без пуговиц, подпоясанный измочаленной веревкой, заменяющей кушак. Улыбаясь щербатым ртом, в котором отсутствовало несколько зубов, он прокричал:

– Дай вам Девы здоровья, господин маг! – и нырнул в просвет между лавками.

– Вы дали вору денег? – возмутилась Гэли.

– Вот бы вы были так же наблюдательны на уроках, леди. А что предлагаете, оттащить его на главную площадь и отрубить руку? Из-за… – Он посмотрел на сверток. – Что там у вас? – Я почувствовала осторожные уколы чужой силы. – Зеркальце? Да вы беспощаднее первого советника, Миэр, хорошо, что среагировала Астер, а не вы.

– Это неправильно, милорд. – Подруга от злости покраснела.

– Может быть, – пожал плечами учитель. – А еще неправильно, что одни рождаются на шелковых простынях, а другие в хлеву. Есть все хотят одинаково. На подругу свою посмотрите, она могла раскалить металл так, что парень остался бы без обеих рук, но не стала, просто остановила.

– Просто не подумала, – пробормотала я в ответ.

Огонь для меня – это злость, ярость, а здесь…

Отец как-то отдал приказ повесить крестьянина, укравшего со скотного двора корову. Допустить мысль, что папенька не прав, я не могла, но выходило, что руку за зеркало – это чересчур, а жизнь за корову – значит, в самый раз?

– Жаль, Астер. Пора бы уж начать думать. – Он коснулся шляпы. – Леди, – и пошел следом за удаляющимся водителем.

– И все равно, – зло топнула ногой Гэли, – раздавать деньги ворам – это глупость.

Но у воров на этот счет, видимо, было другое мнение…

Я проснулась от грохота. С таким звуком у нас в Кленовом Саду в прошлом году разбилась статуя первой Девы, что стояла в парадном холле. На самом деле ее своротил брат, не рассчитавший количество медовухи и собственные силы, но горничная почему-то решила, что начался штурм замка, от страха уронила графин и убежала прятаться в погреб.

Но здесь не Кленовый Сад, и громкий раскатистый звук заставил меня сесть на кровати.

Белый особняк Миэров был красив – уютное трехэтажное здание в глубине Первой Садовой улицы, летом, наверное, утопавшее в вишневом цвету. Зимой же белый камень стен смотрелся на фоне искрящегося снега чуть грязноватым. Чужой дом, чужая кровать. Я ворочалась до полуночи, прежде чем смогла заснуть, а через два часа…

Грохот сменился не менее тревожной тишиной, в которой самым громким звуком было мое собственное дыхание. За окном качались ветки, их тени касались стен, ложились на потолок, иногда опускались на пол, трогали белоснежное белье на кровати.

Дверь скрипнула, приоткрываясь, сердце замерло. Я натянула одеяло почти до подбородка, как в детстве, когда еще веришь, что уютная темнота собственной постели может спасти от гулленского сердцееда, что забирался в дома и выедал грудную клетку.

В комнату скользнуло что-то тягуче белое.

– Иви… – донесся испуганный шепот, и я едва слышно застонала от облегчения. – Иви, – повторила Гэли. В белой хлопковой ночнушке она напоминала привидение.

– Что происходит? – спросила я.

– Иви, там… – Глаза постепенно привыкли к темноте, и я увидела, как Гэли обхватила себя руками. – Там, у лестницы…

– Что? – не выдержала я, выбираясь из кровати. – Что, во имя Дев, случилось?

– Там… покойник… кажется. Отец внизу орет на Кироса, это наш управляющий.

– Какой, к демонам, покойник? – Я выбралась из-под одеяла.