Звякнул колокольчик на противоположной стороне улицы, из маленькой кожевенной лавки вышел высокий господин и, не оглядываясь, направился вверх по улице. Задворки торговых рядов. Место, конечно, тихое, но не безлюдное. Какой смысл размещать тут лавку, да еще и без вывески?

– Мы только заглянем, – пообещала я.

– Жди здесь, – приказала кучеру Гэли и, повернувшись ко мне, призналась: – Как-то мне не по себе, лучше уж купить клинок у того лысого зазывалы.

– Нет уж, – я сделала несколько шагов, – его лавка не единственная в Льеже, – перепрыгнула замерзшую лужу. – На крайний случай спросим у мэтра Миэра и съездим завтра.

– Представляю себе выражение лица папеньки, – мечтательно протянула подруга. – Еще, чего доброго, лекаря вызовет, мне – так точно.

Я свернула за угол неказистой с виду постройки и остановилась. Двери с торца здания не было.

– Не то чтобы мне жалко золотой, но… – протянула Гэли. – Тот лавочник его явно не заслужил.

Я сделала еще несколько шагов и заглянула за угол, едва не поскользнувшись на накатанной, уводившей на соседнюю с Тисовой улицу тропинке. Люди здесь точно ходили. И часто.

– Иви?

Я нерешительно остановилась, потому что с той стороны дверь была. Хорошая, массивная, собранная из толстых досок и обитая железом. В центре желтел равносторонний крест. Пустырь со свалкой теперь находились по левую руку. Крики птицы стали отрывистыми и высокими.

– Иви, нет, – простонала подруга, но я уже схватилась за холодную латунную ручку, мимоходом отметив, что латунь – самый тугой из всех металлов, она на порядок неподатливее той же стали.

С одной стороны, я понимала, что делаю глупость и вряд ли графине Астер место в подобной лавке, да и вообще, любой другой девушке. Открою дверь, а за ней пара бородатых работяг грузит мешки с зерном. Или не пара и не с зерном… Может, лавочник неудачно пошутил над привередливыми покупательницами? Он же не думал, что они на самом деле поедут и тем паче полезут в дверь, которой нет на положенном месте. Так что все это не его дело, тут свои мозги надо иметь, а откуда они у леди?

А с другой стороны, вряд ли я смогла бы уйти, не заглянув в закрытую дверь. Любопыство порой губительней глупости.

Дверь отворилась без скрипа, и в лицо пахнуло теплом жаровен, ароматом свежего хлеба, горячего металла и табака. Посреди просторного зала стоял обросший бородой лохматый мужчина в безрукавке. В крепких руках он сжимал черный как ночь чирийский клинок. Я поняла, что все-таки мы пришли туда, куда нужно. А лохматый был в этом не так уверен.

Мужчина повернулся, кустистые брови поползли вверх, рука с клинком опустилась, надетая на голое тело безрукавка распахнулась… На груди вился серый рисунок чешуи.

– Мне жаль, – вместо приветствия сказала я.

– Поверьте, мне жаль куда сильнее. – Он улыбнулся в густую черную бороду. – Вам нужна помощь? Заблудились, леди?

Вошедшая следом за мной Гэли испуганно, но с немалой долей любопытства осматривала зал.

Просторная комната почти без мебели, ошкуренные бревна стен, шары светильников, чашка с травяным напитком на комоде в углу, рядом одинокий табурет и оружие, много оружия. Вот только, в отличие от лавки первого оружейника, оно не было красиво развешано на стенах, а крепилось к подставкам или лежало в многочисленных ящиках, что стояли вдоль стен. Продолговатые короба громоздились друг на друга, с некоторых были сорваны крышки, некоторые стояли заколоченными, словно в лавку только что завезли товар или, наоборот, увозили.

Большая карта Эры на стене. Девы, карта Эры!!! Две половинки полушарий: Аэра и Тиэра! Если это не одна из подделок, какие стали популярны в лавках путешественников, то, значит, стоит баснословных денег. Илберт очень хотел такую, слишком мало сведений сохранилось с тех времен, когда Эра была единой. На другой стене, прямо напротив карты, висел флаг князя – расправивший крылья сокол. Князь вел свой род от первого основателя Ордена рыцарей, прозванного Небесным воином.

Зал больше напоминал комнату отдыха в Илистой Норе, куда охотники забегали погреться и пропустить стаканчик, а не оружейную лавку.

– Нет. Мы не заблудились. – Я сделала шаг вперед… Ну ладно, маленький шажок. – Мэтр Гикар?

– К вашим услугам, леди. – Он изобразил пародию на поклон. – Вот, завершаю земные дела и передаю лавку другу.

– Мне нужна рапира, – проговорила я и, чтобы сразу пресечь ненужные «охи» и «ахи», вытащила и продемонстрировала ученический знак.

– Закройте дверь, на улице холодно, я не ем юных леди на обед, только на ужин.

Гэли поколебалась, но все же выполнила просьбу бородатого. Мужчина был в зале один и пока не собирался кидаться на нас с воплями. Но, как сказала бы бабушка, – еще не вечер.

– Поднимите руку, – попросил мэтр Гикар, и я послушно подняла ладонь. Гэли сделала один неуверенный шаг от двери, с интересом заглянула в ближайший открытый ящик. Черный клинок, выглядевший игрушкой в руках здоровяка, взлетел и опустился мне на локоть. Сердце замерло. – Вот так. – Агатовое железо легко коснулось ткани, словно он держал не шпагу, а указку, как учитель танцев. – Приподнимите плечо. Так… Кисти у вас слабые, значит, нужна рапира с облегченным сердечником. Будьте добры, наденьте перчатку, – попросил он, отходя к ящику, что стоял на полу прямо под картой.

– Зачем?

– Затем, что оружие из чирийской стали готово к настройке на хозяина, одно прикосновение, и рапира ваша навеки, но пока леди не заплатит… – Он многозначительно замолчал и перешел к соседнему ящику.

Я натянула на правую руку прохладный шелк. Всегда предпочитала перчаткам муфты: ткань не мешала магии, пока ее не превращали в преграду, пока не ставили на пути изменений. Руки у мага постоянно должны быть наготове.

– У вас узкие ладони, рукоять будет великовата и с непривычки может чуть проскальзывать, – продолжал рассуждать хозяин лавки. – Но при должной тренировке это можно обратить в плюс. – Он повернулся, в каждой руке у него было по рапире.

Мужчина взвесил клинки и протянул мне правый:

– Попробуйте этот, обычно я не ошибаюсь.

Я коснулась изящной, обмотанной светлой замшей рукояти, контрастирующей с тьмой металла – по слухам, чирийскую сталь закаляли в Разломе.

Странная лавка без витрин и портьер, выгодно оттенявших блеск металла, без драгоценных камней, лавка, хозяин которой давно мертв, но по какому-то капризу богинь продолжает дышать и разговаривать.

Черное железо бесшумно покинуло ножны, я подняла рапиру и сразу поняла разницу. Легкий изящный клинок казался продолжением руки. С таким надо не сражаться, с таким надо танцевать. Выпад, блок, разворот, удар… И мое, богини, уже мое, черное лезвие столкнулось с тем, что держал в руках мэтр. Его карие глаза смеялись.

– Я редко ошибаюсь. Вернее, никогда.