Выметая шуршащие и шелестящие, перекатывающиеся листья, я тихо напевала, пока резкий, глухой стук не ворвался в мелодию, сбивая с ритма. Несколько мгновений постаяв в раздумье, я догадалась выглянуть в окно.

Распахнутая настежь калитка моталась на петлях, то и дело с грохотом ударяясь о раму.

Нахмурившись, совершенно не понимая, с чего ей вдруг быть открытой, я отставила метелку. Спустившись к двери черного хода, через которую когда-то попала в этот дом, я какое-то время постояла у порога, не решаясь ступить на двор. Мукеш предупреждал несколько раз.

Но я же быстро! Туда и обратно, только запереть калитку.

Глубоко вздохнув, поплотнее запахнувшись в шарф, я бросилась через двор к калитке. Поймав за ручку бряцающую дверь, замерла.

Что-то изменилось в воздухе, в самом ветре. Он пах как-то знакомо, отчего в груди все сжалось. Я почувствовала аромат выпечки, не простых булок, а пирогов с тыквой, какие делали хозяйки в Пасленках. Смогла почувствовать такой знакомый запах печей, что топили торфом. И от всего этого вдруг закружилась голова.

Не тратя время на раздумья, верны ли мои действия, я шагнула на тропинку, ведомая этими сильными и такими родными запахами.

Чем дальше я отходила, тем сильнее становилось ощущение, что там, за очередным поворотом тропы, будет моя деревня. И наш большой дом из белого камня. Так что я шла вперед, не позволяя ни единой посторонней мысли пробиться в мою голову.

Босые ноги немного мерзли. Под пятки то и дело попадали обломки сухих веток, но я шла дальше, не обращая на эти мелочи внимания, с трепетом и страхом ожидая того момента, когда меня выкинет обратно, во двор поместья.

Но время шло. Я уходила все дальше, а тропа продолжала стелиться под ноги.

Лес вдруг потемнел, стал гуще. Появились можжевельники, черничники. По телу проежала волна. Стало значительно прохладнее. Под ногами рассыпались еловые иглы, листва перестала шуршать, став темной и сырой, как после долгих дождей. Но вместе с тем меня накрыло чувство облегчения и восторга. Я узнавала этот лес!

С неверием оглянувшись по сторонам, чувствуя, что сейчас, в этот момент, все может решиться, я бросилась бежать.

Под ноги попался острый камень, заставивший громко охнуть. Пальцы окончательно заледенели. Но я и не думала останавливаться.

Потому что между деревьями мелькнули темные бока первых деревенских домов.

Нимед Переговорив с Кетудриавилем, обсудив самые текущие вопросы, я, чувствуя, что сил сегодня не в пример больше, чем было ночью, вернулся к Завесе.

Рогатые попеременно сдерживали не слишком активный натиск тварей с той стороны, успевая даже передохнуть перед более активным ночным периодом. Нет, больше ждать было некогда. Полностью использовать силу завесы, как это было раньше, не получится до тех пор, пока все бреши не будут восстановлены.

Иногда на меня находила грусть, что «зашивать» прорези мироздания могут представители только трех родов Ша, но это не имело ни малейшего значения, если из всех семерых фей здесь был только я. Ладно Тенебрис, она утратила эту способность более трех лет назад, но все остальные? Им просто не было дел до общих бед. Эти как раз и закроют свои дома и поместья, если светлые решат перевернуть двор.

А позже, в любом случаен равновесие не позволит «благородным» хозяйничать на этой земле и их просто вытеснит за границу. Вот тогда оставшиеся Ша начнут передел власти, надеясь урвать кусок помясистее. Да так, чтобы это не влекло последствий и обязанностей. Мало таких дураков, как я и Кет, тащить на своих крыльях Порядок и Равновесие.

До полудня все шло куда как замечательно. Тонкие, переливчатые грани завесы стягивались, припаиваясь друг к другу, оставляя на месте старого разрыва тонкий рубец, весьма похожий на каркас моих собственных крыльев. Шрам будет виден недолго, примерно с дней пять, но в это пока он не растворится полностью, это место будет более уязвимо к новым повреждениям.

– Как дела, Пес? – старший из рогатых подошел ко мне во время короткого перерыва, с интересом рассматривая тело высокой переливчатой завесы. С одной стороны ее ограничивали непроходимые горы, так наполненные магией кристаллов, что ни один разумный Ша туда не сунется. А вот спрайты иногда забредали, либо теряя рассудок, либо все же притаскивая один или пару волшебных камней, и которых  можно было напитываться силой куда быстрее, чем из родового источника.

С другой стороны завеса уходила далеко в море, чьи воды становились тем соленее, чем дальше от берега уходили корабли. Фейри,  и без того не слишком любили воду, а уж открытую просто на дух не переносили. И даже если неприязнь еще как-то можно было побороть, то поговаривали, что любой корабль, удалившись от пристани, так обрастал солью, что его просто утягивало на дно даже в полный штиль.

Верил ли я в это? Вполне возможно, что так оно и было.

Боги моего мира отличались особым чувством юмора, так что им ничего не стоило придумать нечто столь невероятное, дабы отделить своих детей друг от друга.

– Пока все идет хорошо, благодаря вашей помощи, Хилеер,– я пошевелил пальцами, опущенными в большую чашу с настоем, чтобы быстрее вернуть им чувствительность. Утомленные огромным количеством энергии, что приходилось прогонять через них, руки начинали гудеть уже к обеду.

– Сколько времени планируешь еще играть  в швею? – демоны Подземного  мира не были грубы и неотесанны, какими виделись многим моим сородичам, но предпочитали не ходить кругами, сразу начиная с сути. Меня это  иногда изрядно сердило, но если даже Тенебрис, будучи весьма своевольной и непримиримой, смогла с этим свыкнуться, то какой-то смысл в этом все же был.

К примеру, как сейчас, когда я не был расположен к долгим витиеватым беседам на отвлеченные темы, это и мне было по душе.

– Если такими темпами и дальше пойдем, то за дюжину дней управимся.

– А я уж думал, ты ту до Йоля планируешь сидеть,– фыркнул рогатый, поведя большими кожистыми крыльями. Рядом с их мощью мне также было немного не по себе, но я хоть мог не кривиться от головной боли, какая доставалась Кетудриавилю.

– Ну уж нет,– придерживаясь того же шутливого тона, покачал головой я,– на этот праздник слишком много планов, чтобы позволить светлым тянут мне жилы до самой ночи Перелома года, так что…

Я недоговорил, в одно мгновение лишившись дыхания. Чаша с настоем упала с колен на землю, которая тут же задымилась, рогатый отпрыгнул на несколько шагов, подозрительно оглядываясь по сторонам, выискивая угрозу. Только рядом с креслом у палатки старшего демона никого не было. Да и быть не могло.

Только вдохнуть я не мог еще довольно долго. Мне словно всадили тонкий стилет под ребра. Ощущения были настолько яркими и правдивыми, что я даже опустил головы, чтобы проверить, не торчит ли из моей груди длинный граненый кинжал.

– Что случилось, Нимедасофер?  Светлые нас обдурили?– едва слышным свистящим шепотом спросил рогатый, выхватывая из воздуха огненный меч.