Прежде всего им предстояла процедура педикюра.

– Знаешь, Джесси, я всегда знала, что между Морин и Ксандером что-то будет, – сказала Элли с хитрой улыбкой.

– Неужели? – спросила Морин, забросив в рот ягодку винограда.

– О да. Вы уравновешиваете друг друга. Время лишь подтверждает это. Но я видела искру между вами еще несколько месяцев назад.

Несколько месяцев назад? Тогда его не было у нее в мыслях. По крайней мере, эти мысли не имели ничего общего с реальностью.

– О да, сейчас я тоже вижу это. Он всегда смотрел на нее как-то особенно, не так ли? – согласилась Джесси.

– О да, это так. И вот сегодня они вместе. Неразделимы. Неразлучны. Влюблены, – добавила Порша.

А Морин задумалась, знала ли Порша об истинных целях этого мероприятия.

Впрочем, об этом лучше не размышлять. Надо жить настоящим моментом, с наслаждением вдыхая чудесные ароматы масел.

Пока на их лица еще были нанесены маски, подруги Морин велели ей закрыть глаза. Еще сюрпризы?

– Отлично. Теперь открывай, – разрешила Порша, взяв в руки рубашку.

Морин часто заморгала, стараясь привыкнуть к яркому свету, а затем прочла надпись на рубашке: «Невеста». Она заставила себя улыбнуться.

– Спасибо. Это так мило.

Но это ложь. А ей вдруг захотелось, чтобы это стало правдой.

– Это еще не все. У нас есть кое-что, что поможет сделать твою самую важную ночь, а также семейную жизнь немного слаще, – сказала Элли, доставая из-под своего стула прелестно оформленную коробочку.

– Или пикантнее, – игриво улыбнулась Джесси.

О господи. Она гораздо хуже, чем просто лгунья. Она просто откровенная, беззастенчивая мошенница. Все эти женщины потратили ради нее столько усилий за такой короткий срок…

– Вам… всем вам не стоило делать всего этого. – Голос Морин дрогнул, выдавая ее неуверенность, а в глазах задрожали слезы.

– Ну конечно, стоило. Не каждый день ты выходишь замуж. И безусловно, не каждый день ты выходишь замуж за столь привлекательного и щедрого мужчину, – шутливо ворчала Элли, совершенно не осознавая, что на самом деле Морин уже не впервые входила в эту реку. А вдруг свадьба, основанная на расчете, вместо искренних чувств, окажется более удачной? Едва задумавшись об этом, Морин отмела эту мысль.

– И все равно я хочу, чтобы ты открыла мой подарок первым, – сказала Джесси, подвинув Морин свою коробку, обернутую серебристой бумагой. Джесси откусила кусочек шоколадной помадки и жестом велела Морин поторопиться.

Дрожащими пальцами, чрезвычайно тронутая и смущенная вниманием этих добрых, очаровательных девушек, она разорвала оберточную бумагу, подняла картонную крышку и обнаружила внутри еще пять маленьких коробочек, каждая из которых была снабжена карточкой, прикрепленной к крышке. На каждой из них были написаны рифмованные строки о трусиках – какие по какому случаю следует надеть. Одна пара для медового месяца. Одна для первой ссоры. Еще одна для Дня святого Валентина.

Морин подняла глаза, они светились радостью и весельем.

– Это просто сумасшествие!

– Я надеялась, что ты их оценишь, – подмигнула Джесси, откусывая клубнику, покрытую шоколадом.

Морин развернула и остальные подарки: несколько комплектов тонкого кружевного белья, подушки с вышитыми на них именами Морин и Ксандера и датой свадьбы, а также крошечная блестящая рамочка.

– Огромное вам спасибо. Я правда очень, очень ценю все это.

– Не за что, Морин. Нам хотелось, чтобы твой девичник, пусть и организованный наспех, был особенным и незабываемым. Кстати, я кое-что вспомнила. Я записала все, что ты говорила, раскрывая подарки. И список этих реплик я назову так: «Вот что я скажу Ксандеру во время нашей первой брачной ночи». – Порша задорно улыбалась, и глаза ее горели весельем.

– Что?

– Не перебивай, просто слушай. Вот что Морин будет говорить Ксандеру в постели. Хм… «Это просто сумасшествие! Это так чудесно! Господи, какой он крошечный! Красиво и так изящно. Какой чудесный оттенок розового!»

Взрыв смеха разнесся по всему помещению спа-салона. Ее фиктивный девичник был гораздо более непринужденным, искренним и уютным, чем настоящий. Спустя еще два часа массажных процедур за ними вновь прибыл лимузин и увез их назад в заповедник. Назад к Ксандеру. Ей не терпелось поблагодарить его за доброту, рассказать, как глубоко она ценит его и все, что он для нее делает.

Едва приехав, она бросилась в свою комнату и торопливо надела черное платье с открытой спиной и воротником «хомут» спереди. Она была готова встретиться с ним. Готова позволить событиям развиваться с того самого дня, как они будут вместе.

Она так безмерно хотела видеть его, что ей самой становилось от этого страшно.

* * *

Прошло два часа, и вот они уже ужинали вдвоем на воде, и сердце ее продолжало восторженно петь. Ксандер зарезервировал столик в небольшом местном заведении. Они сидели на палубе плавучего ресторана, ели блюдо, приготовленное из свежепойманной рыбы, наблюдали за тем, как горячее тяжелое солнце медленно тонуло за линией горизонта, и неторопливо обменивались историями из детства. Они хотели узнать друг друга как можно лучше.

Темное бархатное небо было усыпано звездами, отчего ночь казалась особенно романтичной и приветливой. Ничто не мешало естественному свету далеких небесных тел, которые своим ярким сиянием завершали этот восхитительный день. Морин испытывала неповторимое чувство, будто попала в прежде неведомый, волшебный мир. Словно все, что ее окружало, было дивным сном, от которого так не хотелось просыпаться. Весь этот день был просто чудесным. Изумительным. Великолепным.

Ксандер усадил ее в автомобиль, коснувшись ее руки, и этого было достаточно, чтобы пробудить в ней желание. Он захлопнул дверцу, обходя машину, ослабил галстук и сел на место водителя. Обратная дорога до заповедника заняла около пяти минут.

Ксандер припарковал «мерседес» у дороги и повернулся к ней лицом; она неотрывно смотрела на его губы, в его глаза. Он накинул ей на шею свой галстук и притянул к себе. Растворяясь в ощущении близости, сгорая от ненасытного желания, они прильнули друг к другу губами.

Ксандер запустил пальцы в ее волосы, и они тотчас рассыпались, словно ожив, укрыв их чувственным огненным облаком.

У Ксандера вырвался низкий, гортанный стон, его нога прижалась к ее бедру – какие возбуждающе твердые мышцы. Он укрыл ее своим телом, вдавив сильными, мускулистыми руками в угол сиденья. Его ладонь устремилась вверх по ее ноге, остановилась на бедре, сжала его, и тут он резко притянул ее к себе, сгорая от возбуждения.

Морин прогнула спину, словно что-то болезненное вдруг вонзилось в нее. Когда она приподнялась и подалась ему навстречу, Ксандер застонал в ответ и еще отчаяннее вдавил ее в кресло.