— Она хочет не деньги, — невесело усмехнулся профессор.

— Так дай ей то, что она хочет, лишь бы отступилась. А не получится договориться с ними напрямую, самому или через Степана Матвеевича, так иди в министерство и столкни их лбами с их противоречащими друг другу актами!

Фриц встрепенулся:

— Мутер, ты мое спасение! Последний вариант создаст прецедент в министерстве, зато у меня появится время до нового года. И тогда я смогу подготовить Елену, чтобы она выиграла для меня пари. Академия будет моей, и я получу грант!

— А зачем наводить шорох в министерстве? — не поняла я. — Там же работает ваш Степан Матвеевич. Вряд ли ему это понравится.

Швайгеры уставились на меня, потом фриц медленно кивнул.

— Ты права, ему совсем не понравится, он любит все делать по-тихому.

— Ну и припугните его, что если не поможет скандал замять, вы сами наскандалите где надо.

Я видела одобрительный кивок мутер и просветлевшую физиономию немца. Ага, раз мать довольна, может самое время напроситься на покер на завтра?

— Девчонка она смышленая. Ты возьми ее на барбекю, посмотри, как она общаться будет в обществе. Пусть привыкает к людям и их манерам.

— Мам, она не готова.

— Она и не будет готова, если ты продолжишь держать ее дома под замком. Я даже больше скажу, устрой-ка её в академию. Пусть ходит всё отпущенное время на занятия, а вечером будешь закреплять с ней материал. Выходные я помогу с этикой. И тогда, Андрэ, всё у тебя получится.

— Хм, ты права. Я не подумал, что заточение не пойдет ей на пользу.

Я тоже так подумала.

— Тогда может, телефон вернете и дадите выходной?

* * *

Фриц показал фиг. Фигурально. Не дал ничего: ни тебе телефона, ни тебе выходного. Я проводила его в академию, уговорила мутер пару часов отдохнуть после завтрака, дождалась, когда Ганс поменяет белье на постели немца, а потом подхватила свои духи и отомстила!

Мало тебя, фриц, жизнь учит, раз ты такой глухой к просьбам человеческим.

А потом разрыдалась… Моя единственная драгоценность, этот дорогой флакончик духов, почти весь вышел. Вот и стоила моя месть дорогущих духов?

Всё мое раздражение приняла на себя мутер.

— Ну почему нельзя?!

— Елена, я не обязана оправдываться или искать причины, почему не приглашаю тебя в наш круг. Ты гостья в моем доме, веди себя соответственно.

— Они, воще-то, тоже гости. Только сидят тут, чаи гоняют, а я там от тоски с ума схожу.

— Фрау Аделаида, может, знакомство фроляйн Елены с вашими подругами станет репетицией выхода фроляйн на барбекю? — вдруг вступился в наши пререкания Ганс.

Мутер на мгновение замерла, будто решая, кому сейчас вставить, а потом махнула рукой:

— Ты прав. Неси все принадлежности к чайной церемонии. За день я ее натаскаю.

— В смысле?! — протянула я.

— Ты же хочешь войти в наш круг?

— Ну?

— Тогда научись правильно заваривать, разливать и подавать чай.

Я бы выругалась, но она права, я хочу войти в круг богатеньких старушенций, а ради этого могу и чай заваривать.

Но все оказалось не просто. Слово «церемония» я возненавидела с третьего раза.

— Чо вам вино не пьется? Зачем столько чая? — ворчала я, стирая со стола разлитую заварку.

— Иногда мы выпиваем вино. Но тебе бы эту науку одолеть. До этикета распития алкогольных напитков мы вряд ли дойдем.

— А чо там доходить? Открыл штопором бутылку, разлил по стаканам и пей себе от пуза.

Мутер закатила глаза, и снова Ганс пришел ей на помощь:

— Видите ли, фроляйн Елена, к каждому вину нужно подобрать закуску…

— Вино не закусывают, Ганс, — съязвила я. — Это те не водка!

— И все же вино употребляют с определенной пищей, оно должно быть выдержано в определенной температуре и подаваться в определенном фужере. Это сложнее, фроляйн, чем выучить двенадцать столовых приборов.

Я покраснела. Вот умеет же гад ткнуть в больное!

— Ладно, вернемся к долбанному чаю.

— К элитному сортовому.

— Как скажете.

И я снова заваривала и разливала. То объем не тот, то количество чая на чайнике не то. Бесит!

— Ну не буду же я на барбекю разливать долб… э-элитный чай?

— На барбекю нет, а завтра, на нашем вечере — да.

— Я чо, чай буду разливать? А в покер меня не возьмете, что ли?

Мутер так посмотрела на Ганса, что тот впервые потерял все свое хладнокровие.

— Ты научил ее играть в покер? — ледяным голосом мутер отчитывала Ганса, а мне пришлось подскочить и закрыть его грудью.

— Я его заставила!

Но Ганс отстранил меня:

— Фрау Швайгер, иногда фроляйн Елену лучше чем-то занять, а не позволять изучать покои герра профессора Швайгера.

И они странно переглянулись, после чего мутер согласилась! Вот так запросто Ганс свинтил от гнева фрау. Надо тоже научиться так глядеть на нее. И на фрица.

— Так чо? Я могу завтра с вами сыграть?

— Не уверена. Сначала ты выучишь чайную церемонию, потом попробуешь обыграть меня.

О, бля, да-а!

Вечером я в благодушном настроение встречала герра, уверенная, что после того как сделала маменьку в картишки, завтра я как следует тряхну ее подруженций. И…

Что будет дальше, я не загадывала. Сама перспектива снять побольше бабла кружила голову!

Про месть свою я тоже напрочь забыла, вспомнила только, когда мы с фрицем разошлись по комнатам, я еще не успела закрыть дверь, как он бацнул своей дверью:

— Ганс! Ганс!!! Я же просил сменить бельё!

Ганс что-то там оправдывался, но я уже успела закрыть дверь и даже подпереть стулом. Чем уж там дело кончилось — не знаю, но наутро Ганс был жив, профессор зол, а мутер не в духе.

— Аделаида Марковна, у нас все в силе? Вы только не задумайте заболеть, или приступ там какой.

Фриц на меня цикнул, но наконец-то обратил внимание на мать. Ганс принес тонометр и всё дело оказалось в давлении.

— Полежи в своей комнате, я вызову врача.

— Чем он мне поможет? Андрэ, успокойся, я выпью таблетки и постараюсь меньше волноваться, а то последние дни просто добавили нервозности.

— Мам, мне жаль…

— Ничего страшного, Андрэ, я же мать, я же всё понимаю. Но как бы мне хотелось успеть увидеть твоё счастье, прижать к себе деток твоих…

А, ну вспомнила! Я даже выдохнула, сунув мутер под нос йогурт со злаками, а себе взяла вишневый.