Она думала, что если такая большая любовь, такой поцелуй, то все это гарантия божественного секса – слияние двух вселенных и бла-бла-бла. Что она утонет в страсти и выразит свою любовь если не словами, то телом. Она представляла, как отпустит голову и погрузится в древние ритмы, станет животным, энергией… А все прошло скомкано, без космоса. Она вспомнила несколько своих романов, как все начиналось с Ильей – было гораздо ярче во время соития. Острое раскаяние перед Ильей снова стало раскручиваться в ней, но получилось его заглушить. А что сейчас – в самый долгожданный секс в ее жизни? Все не так. «Неужели опять ошибка?» Нина сделала воду прохладной. На теле появились мурашки. Она решила пока ни о чем не думать, а просто плыть. Как рыба в потоке.

Она вышла в полотенце. Ринат был уже одет.

– Хочешь вина? – спросил он.

– Давай.

Ринат ушел открывать вторую бутылку, а Нина снова накинула на себя розовую тунику.

Они выпили по бокалу. И сидели молча на темной кухне.

– Какое у тебя тело… – задумчиво произнес Ринат.

– Какое?

– Тело взрослой женщины, – Ринат произнес это, как показалось Нине, разочарованно.

Нина подошла к окну. В глазах защипало. «Лишь бы сейчас не зареветь». Несколько глубоких вдохов и выдохов в коричневое городское небо.

– Ты останешься? – не отворачиваясь от окна, спросила она.

– Да нет, наверное, посижу и поеду.

Ринату хотелось поскорее уехать. Ему не нравилось сидеть сейчас рядом с Ниной. Он видел, что она не в восторге, она не изображала бурное возбуждение, не содрогалась от множественных оргазмов под его напором. Не сказала «Ого!», увидев его обнаженное эрегированное тело. А ему нравилось, когда женщины содрогались. И, если честно, не важно, по-настоящему ли они чувствовали накал наслаждения или имитировали. Для него такие правила игры были из разряда must have. Ринат любил разных женщин, попадались и неумелые, но он быстро забывал их. Были и супер-профи, с ними он мог встретиться несколько раз. Встречи с женщинами были для Рината повседневностью. Необходимым разнообразием его жизни.

Близость с Ниной внезапно все запутала. В произошедшем все было не так. Неуклюже, что ли. Почему‑то было стыдно. И за Нину стыдно, и за себя. Не оставляло ощущение, что они все сделали неправильно. Началось на одной частоте, а потом соскользнуло на совершенно другую. Где‑то случился сбой. Разность побуждения и свершившегося порождала досаду. Сильную досаду, тупиковую. Хотелось зажмуриться и отмотать время назад, чтобы в этот тупик больше не заходить. Перестать это чувствовать. «Придется вообще выпилиться из этой истории», – думал Ринат. «Мавр сделал свое дело».

Нина порезала «Причуду» и поставила на стол в пластиковом коричневом поддоне. Взяла кусок. Откусила. Секундная стрелка на часах сделала несколько кругов. Нина ела кусок за куском. Ринат пил вино.

– Ну что, как там твое настоящее? – В голосе Рината слышалась усмешка. – Сейчас все по-настоящему в твоей жизни?

Нина не могла ответить сходу. Выпила бокал, сразу весь.

– Наверное… Наверное нет.

– Угу.

Ринат вышел в туалет. Какой извращенец проектировал туалеты рядом с кухней? Звукоизоляции ноль. Нина слышала, как в унитаз льется струя. «Мужественно ссыт», – подумала Нина. И впервые за день улыбнулась. Стала вспоминать, какой звук раздается из туалета, когда мочится Илья. Есть ли разница? Она слышала, как отматывается бумага из рулона, что подвешен справа. Как Ринат смывает воду.

– Ты чего радостная такая?

– Упражнение для рта делаю.

«Лучше бы минет научилась делать нормально, кто вас только учит минетам», – подумал Ринат, но сказал что‑то другое.

Он сказал:

– Нина, я скоро уеду очень далеко.

– Домой?

– Можно сказать и так, но мой дом будет теперь в Австралии.

Нина удивленно подняла брови.

– Шутишь?

– Я не хотел говорить, пока было все не точно. Мне прислали оффер. Я прошел уже несколько собеседований. Остались только формальности и визу рабочую сделать.

– Ого! Вот это да!

Нине казалось, что она действительно оглохла – так заложило уши.

– Вы всей семьей едете?

– Пока только я. Жена не хочет. Но куда она денется. Поедет позже.

– Понятно. И когда?

Нина изо всех сил старалась поддерживать беседу на уровне легкого светского разговора. Она чувствовала, что все это нелепо, но ничего лучше придумать не могла. Ринат ускользал от нее. Ускользал и призрак ее нового счастья.

– Месяц-полтора. Или с Нового года. Встретим тут – и переедем.

– Вот это новость.

– Да, вчера оффер пришел. Буду ходить вверх ногами.

– Ты такой ценный специалист, что даже Австралия без тебя не может?

– Выходит, что так, – Ринат улыбнулся.

– Ну что ж, удачи, – Нина тоже улыбнулась.

– Спасибо, бро. Обустроюсь там, приглашу тебя в гости. Ты поедешь?

– Почему бы и нет. Я в Австралии еще не была.

– Ты радуешься за меня?

Нина захотела бросить в Рината чем-нибудь тяжелым, например топором.

– Конечно, радуюсь.

– Мы же друзья? – спросил Ринат.

– А кто же еще.

– Ну вот, у тебя теперь хорошее настроение, я вижу, поэтому могу спокойно уходить.

«Скотина и садист», – подумала Нина.

– Я тебя не держу, иди скорее к любимой семье, – Нина пришила весь свой яд с изнаночной стороны этих слов. Но Ринат и ухом не повел.

Он прошел в прихожую. Ее самый любимый мужчина, с которым был самый ужасный секс в ее жизни.

Ринату не терпелось уйти. «Покинуть место преступления», так он говорил про себя. Он чувствовал, что провалил экзамен. Что не прошел игру до призового финала. Поэтому надо поскорей свалить, пока стыд не начал его есть.

– Давай обнимемся, что ли, по-дружески.

Нина подошла к Ринату. Они обнялись: одетый в куртку и обутый Ринат и Нина в тонкой тунике на голое тело. Грудь Нины упиралась в ремень сумки. А в стопы врезалось несколько крошек уличной грязи, принесенных с обувью на домашний коврик. Ринат обнимал Нину крепко, по-братски.

– Ну все, хватит уже. Пока. – Ринат на секунду сжал ладонь Нины, повернул ключ в двери. И ушел.

«Блин, блин, блин, – думала Нина, – блин, блин, блин, блин».

Она налила себе еще вина. Выпила бокал. Достала можайское молоко, вылила его в кастрюлю, добавила два яйца, разбила их об кастрюлю со всей злости, досыпала муку, соль, сахар, налила масла. Замесила тесто. Достала сковородку. И вылила первый половник. Первый блин, как и полагалось, получился комом.