Однако вернемся на балкон «Амбассадора», где мы с Анжелой усиленно изображали из себя «успешных леди». Как всегда, первое правило создания «успешного образа» — ничему не удивляться и все воспринимать с прохладно-благожелательной — «а-ля крем-брюле», улыбкой. Я еле-еле уговорила Анжелу хотя бы раз меня сфотографировать. Потому что, по ее версии, «все эти девочки, восторженно щелкающие фотоаппаратами, чтобы доказать потом подружкам, что они тут были, — лохушки, причем выставляющие свою наивность напоказ».

Мы плавно прошлись по балкону раз двадцать. Анжелка тщетно искала кого-нибудь из знакомых или из тех, кто достоин и хочет стать ее знакомым. Пару раз кивнула кому-то головой, но тут же отвернулась со словами: «О господи, и этот/эта дурак/дура здесь». Я чинно шествовала рядом. Почти все мужчины были в компании женщин. К тому же кого-то закадрить при насмешливой Анжелке я стеснялась и виновато улыбалась только своему бокалу с шампанским.

Для меня основная задача была — найти достойную компанию до того, как все пойдут за столы, потому что наши пригласительные — без мест. То есть сам ужин был нам не положен. Но если я считала это проблемой, то Анжелка только насмешливо дернула плечиком: «Если ты родилась симпатичной девочкой, значит, бог на твоем лбу отпечатал пригласительный на все лучшие тусовки мира, за любой стол, где есть мужчины».

Постепенно гости стекались в один конец балкона. Сегодня на побережье проводился заключительный тур ежегодного конкурса фейерверков. На море, метрах в двухстах от берега, на нескольких кораблях и плотах были расположены орудия, из которых по четко выверенной специальными режиссерами схеме должны были выстреливать наполненные разноцветными звездами снаряды. Зрителями были не только участники фестиваля. Сейчас здесь все жители и гости Канн. Все побережье и Круазетт были заполнены людьми. Необитаемые обычно по ночам пляжи в этот вечер были обустроены наподобие партера. Те, кто хотел смотреть салюты с комфортом, а не толкаясь на Круазетт вдоль парапета, могли, в среднем долларов за 50, купить здесь место — за столиком со свечами и бокалом вина.

В таких конкурсах поочередно участвуют все основные европейские страны. Каждая предлагает зрителям свою сверкающую и переливающуюся программу, а жюри потом судит и выбирает страну-победителя. Два тура уже прошло (Россия отстрелялась на прошлой неделе). И в толпе велись светские беседы:

— Говорят, самый яркий фейерверк был у Австрии.

— Но зато самый тонкий и музыкальный — у Италии!

Наконец, над побережьем зависло эхо скрипок. Благодаря мощной аппаратуре Вивальди заполнял все небо. И самая высокая нота распустилась первым огненным цветком в небе, а за ним вырастал другой, и оба они превращались в мерцающую пелену, на фоне которой вспыхивал целый букет маленьких салютов…

Праздничные салюты в России, безусловно, очень красивы, но ТАКОЕ я видела впервые в жизни. Над головой расцветали настоящие сверкающие картины, как в гигантском калейдоскопе. Будто джинны в ритме вальса осыпали небо горстями гигантского бисера, молниеносно выкладывая из него сказочный узор и тут же смахивая в море, чтобы снова рассеять очередную горсть… Толпа ахала, как один человек, и аплодисменты напоминали шелест листвы во время дождя. Фейерверк в Каннах — одно из самых прекрасных зрелищ, которые я видела в своей жизни.

Но пока я восхищалась, Анжелка куда-то испарилась. Я нашла ее, только когда действо уже заканчивалось и все начали разбредаться за столы. Моя наставница немым укором стояла напротив одного из входов у балконного парапета, курила и напряженно всматривалась в глубь зала, где рассаживались гости.

— Ты куда делась? Там такая красота была! — Не удержав «крем-брюлешное» выражение лица, я со щенячьим восторгом кинулась к ней.

— Вон, видишь того пьяного мужика? — не слушая, кивнула в зал моя провожатая. — У него бизнес на Севере — золото. Не олигарх, конечно, так, миллионеришка…

Я отследила ее взгляд: развеселый гуляка лет сорока-пятидесяти в компании мужиков и громко хохочущих девчонок. Белая рубашка, красный нос и коротко стриженные седеющие волосы. Взасос целует одну из хохотушек. — А ты его откуда знаешь?

— Пока ты там салют смотрела, он здесь каким-то девицам из организационного комитета свои визитки вручал. Ну, я и посмотрела.

— Но у него в компании уже есть девочки…

— Девочки подвинутся.

Народ рассаживался, на сцене кто-то кого-то благодарил в микрофон за спонсорство. Гости разоряли разукрашенные закусками столы, а на подиум уже вышли манекенщицы в нарядах русских кутюрье. Официанты убирали фуршетные столики с выпивкой на балконе. И там остались только мы, в тени, под ночным небом Канн. Честно говоря, в тот момент я снова почти сдалась, потому что почувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Я, но не Анжелка. Она нежно поглаживала щеку бокалом с недопитым шампанским и буравила столик выбранного ею мужчины жестким и острым, как сверло дантиста, взглядом.

— Анжел, может, пойдем, найдем какой-нибудь стул у стены или место, где свободное?..

— Ты что, сюда жрать пришла? — усмехнулась Анжелка.

И буквально через пару минут, когда девушки из компании бизнесмена удалились в сторону дамской комнаты, она дернула меня за руку: «Пошли!»

— Никогда, слышишь, никогда не пей много в ресторане, где сидишь со своим пупсом! — победно тараторила Анжелка по дороге. — Но не потому, что опьянеешь, это некоторые мужики даже любят, а потому что, если ты много выпьешь, рано или поздно тебе придется отойти. А за это время «бычка» уведут… Костя, здравствуй! — Анжелка радостно протянула руки к белой рубашке, как будто знала его уже миллион лет.

— Привет! — радостно ответил Костя без тени недоумения или сомнения, безоговорочно принимая Анжелкин панибратский настрой.

— Ты меня помнишь? Я Анжела!

— Конечно, помню! Ты Анжела!

— Добрый вечер, — улыбнулась я. — Ярослава я.

— Мудрая? — отпустил банальнейшую, благоухающую водкой и «Хьюго Боссом» шутку, мужик.

Мы угодливо замеялись. Я чувствовала себя как в плохом фильме.

— Барышни, садимся! Шампанское? Водку?

К тому времени, как напудрившие нос бывшие «хозяйки стола» вернулись, Анжелка уже вовсю целовалась с Костей на брудершафт. А ко мне клеился какой-то до невозможности пьяный, помятый, усыпанный крошками пирожков крокодил из свиты нашего миллионера. «Только „прилипалы“ мне и не хватало!» — брезгливо ежилась я, отбирая у него то руку, то ногу и надеясь, что дальше будет легче. Надеялась, пока не заметила, что Анжелка с Костей испарились. Судя по тому что испарились они вдвоем, ждать их обратно смысла не было. Посему я с облегчением покинула столик, уступив нетрезвого кавалера бывшим «хозяйкам стола».