– “Ты же понимаешь, что, если в Лентарсоланрии в это поверят, там найдётся не только повод для развода – это может вылиться в более серьёзные последствия для Норсалии и Жорфена лично.”

Дедион прав. Эльфы ненавидят Аукцион Силы. За реликвиями их расы многие охотились. Немногим удавалось ими завладеть. И все они в итоге попадали на Аукцион. Эльфы не смогли вернуть ни одной. Их реликвии всегда самые дорогие и ожидаемые лоты Аукциона. И плевать каким способом они были добыты. Ведь сам Аукцион незаконен во многих королевствах. Но все участвуют. И как продавцы и как покупатели. Ведь во главе Аукциона стоит Древний маг – Сорголий. Почти десять тысяч лет. Даже среди Древних он очень Силён. Среди эльфов есть лишь семеро Древних по возрасту и Силе сравнимые с Сорголием. Они давненько пытаются его выловить. Пока им это не удалось. И это пока – уже три с лишним тысячи лет. Так что тёмный бизнес растёт и процветает. Как и ненависть эльфов к нему.

– “Очень может быть. Но я не думаю, что дойдёт до войны. Эльфы в целом не любят воевать, да и гордость не позволит им грехи одного неблагодарного короля растянуть на весь его народ.”

– “Это только твоя гипотеза. А сложиться всё может иначе. Как вариант: ты сейчас запускаешь цепочку событий, которая приведёт к смерти тысяч Разумных.”

– “Я бы этого не хотел. Но и назад не поверну. Ошибаться больно. Поэтому мы все живём верой в правильность своих поступков.”

А я верю, что это правильно.

То, какое решение принял Король Лентарсоланрии, как себя повёл Жорфен, как поступила в этой ситуации Лансуриелла – это уже совсем другая история. Но я о ней не узнаю и не приму в ней участие. Я пойду дальше – к другой истории.

А может, ничего и не случится.

Мне-то откуда знать?

Глава 2. Два самых важных вопроса, два самых главных ответа

Область Гильрена. Официального названия у этих шести поселений нет. Неофициальное прямо указывает на того, кому по факту они принадлежат.

Чем ближе мы подходили к этому месту, тем меньше мне хотелось туда идти. Истории одна краше другой. И про личную армию головорезов, которых Гильрен собрал среди местных, и их жестокий террор. И про личный гарем чуть ли не из десятка демониц, которые тоже травят местных.

Эльфийскую принцессу тоже в народе не любили, но тут совсем другой уровень. Лансуриелла – пример гордости, которую многие приняли за лицемерие. Там всё было на уровне догадок и личного отношения. Здесь же конкретные истории о конкретных поступках. Остаётся только надеяться, что они как минимум приукрашены.

Как максимум – полная чушь.

Вилиан не могла дать никаких ответов. Она сама не жительница Области, бывала там можно сказать проездом. Гильрена побаивается всё из-за тех же слухов. Но лично ей он ничего такого не сделал. Оказал помощь, попросил вернуть долг. Предложил вариант с Браслетом. Вилиан подумала, что со своей магией легко справится. Согласилась. Поставили Метку.

Угроз не было. Было давление. Вилиан так и сказала: “Он каждым словом на меня давил.”

Но это ни о чём не говорит. Так и должно быть в мире Силы у главы Области и Старшего мага. Гильрену тысяча двести лет. Серьёзный и взрослый дядя. И я наконец вспомнил, где о нём раньше слышал – от Лорпеля. Однажды он сравнил Нло Сара с Владыкой Гильреном, назвав второго неубиваемым. Вилиан это подтвердила: Гильрен имеет Сильнейшую расположенность в магии Тела. И Светлой и Тёмной. И к Базе Тела. Его даже поцарапать непросто, ранить очень тяжело, убить невозможно. Дедион добавил к словам Вилиан только одно: его расположенность настолько Сильна, что в этом аспекте Гильрена можно ставить в один ряд с Древними. Очень Сильными Древними.

“Даже с Древнейшими” – шёпотом, будто кто-то нас прослушивает, по секрету поведал мне он.

И завтра мы окажемся там. Сама область небольшая, пешком за полдня из конца в конец можно пройти. И это ещё учитывая расстояния между поселениями. Население тоже невелико. Около тринадцати тысяч разумных. И ещё один момент, который я понял из рассказов: в Области почти нет нормальных магов. Тут нужно понимать, что по мнению местных, нормальный маг – который старше ста пятидесяти лет.

Немного о населении этого мира. Чудесников большинство. Около половины населения Катинола не расположены к магии в целом – не имеют проводимости маны. Из оставшейся половины, три четверти не могут выучить больше трёх-пяти заклинаний. И развить выученное до чего-то серьёзного также не могут. Таких обычно тоже называют Чудесниками. Чаще Чудесниками с проводимостью.

Выходит, по статистике магом рождается только один из восьми Разумных. А потом ему ещё нужно захотеть эту Силу развивать. Ведь она, помимо всего прочего, приносит и проблемы, боль и сражения. Многим этого не надо. Лучше жить себе спокойно.

На этом моменте лекции Дедиона в голове возник вопрос:

– “Погоди. А как же Ледирия?”

– “Быстро ты сообразил. Я тоже был удивлён. Трудно сказать сколько среди них магов – из-за способа развития там никто больше пяти-шести заклинаний и не знал. Но Низших было лишь десять процентов от всего населения. Не пятьдесят. Я ломал голову над этим вопросом в своё время и смог разработать несколько гипот…”

– “Ясно. Ответа ты не знаешь. Пусть будет просто интересной аномалией.”

– “Умеешь ты ранить в самое больное.”

Открыл глаза.

Есть свои преимущества у сна в палатке. Особенно если она просторная. Особенно если тебе не нужно её самому разбирать, а за тебя работает магия артефакта. Но мне как-то не очень уютно. Будто я сам залез в ловушку. Никакого контроля местности, нет возможности быстро покинуть позицию.

Так почему же я выбрал удобство вместо безопасности? Причина сопит у меня на плече.

– “Почему мы ведём этот разговор сейчас?”

– “Захотелось уточнить кое-что из услышанного сегодня.”

– “Я о другом. Ты сейчас не один. А интимную жизнь своих давалок ты бережёшь. Уж лучше бы по большому научился ходить без моей помощи. Или хотя бы обоняние мне отключал в этот момент.”

– “Интимная жизнь позади. Она спит. И ты ведь ничего не чувствуешь, я только голос тебе включил. Вообще, если хочешь…”

– “Не нужно. Не думай, что мне плохо или больно в такие моменты. Я могу думать и воображать. И как Ментальный маг я давно привык проводить много времени в собственном сознании. Твоя способность мыслить всегда со мной. А темнота мне не нравится,