– Вот как, – без вопросительной интонации откликнулся Джозеф.

– Да. Местный акцент у меня потом выветрился. После школы я переехала в Нью-Йорк и особо не собиралась возвращаться обратно. У меня и сейчас осталось жилье на Манхэттене. И в Колорадо, в горах. Год я жила в Париже, полгода – в Рио и еще на небольшом островке у побережья Мэна. И вот теперь я снова здесь. Можете поверить?

Джозеф, сунув руку в карман, потягивал воду и разглядывал хозяйку с интересом.

– И почему же?..

– Почему вернулась? – Непростой вопрос. – Сын сюда переехал. Его невеста – они скоро поженятся – поступила здесь в медицинский. Она тоже отсюда, а Эндрю всегда обожал Юг. Каждое лето проводил здесь несколько недель – лазал по деревьям, ловил раков и вообще жил вольной жизнью. И всегда хотел сюда вернуться, как ни странно. Честно говоря, думаю, то, что Эмма из Шривпорта, сразу сделало ее вдвое привлекательней в его глазах.

– Хм…

Собеседник оказался не особенно разговорчивым. Он напомнил этим Теннисон отца – тот тоже был немногословен. Прада тем временем приковыляла обратно и выжидающе уставилась на хозяйку. Носи ее, понимаешь ли, везде, как принцессу! Вздохнув, Теннисон наклонилась и взяла собачку на руки. И одна из бретелек тут же лопнула.

– Черт.

– Что-то случилось?

– Мое платье…

Она потянула за тонкую полоску, отрывая ее окончательно. Все равно теперь от нее не было никакого толку… Вторая просто бесполезно повисла, но Теннисон решила оставить ее болтаться, слишком уж громко трещала ткань.

– Ну вот…

– Вы там срываете с себя одежду? Напомнить вам, что в мои обязанности входит защита общественной нравственности? – осведомился Джозеф, и в его голосе явно послышалась ирония.

Теннисон обернулась.

– Неужели вы пошутили, господин полицейский?

Тот пожал плечами.

– У меня есть чувство юмора.

– Где же вы его прячете? Униформа на вас сидит довольно тесно, – добавила она игривым тоном. Почему бы, черт возьми, и нет? Она так давно не была с мужчиной, что забыла, каковы они на вкус и ощупь – и как делают разные странные вещи, например, оставляют поднятым сиденье унитаза. Определенно, Теннисон была совсем не прочь покувыркаться с Джозефом Реттом.

Пройдя мимо, она заметила, что он слегка покраснел, однако во взгляде читался голод. Отлично. Она задержалась в дверях и, когда он вошел следом, проговорила:

– Разве я сказала, что нуждаюсь в защите?

Добропорядочный полицейский стрельнул глазами в сторону повисшей бретельки, а потом вдруг взял и потянул за нее, прежде чем проскользнуть обратно в дом. Теннисон охватил жар, а дыхание слегка сбилось. Она закрыла дверь.

Джозеф Ретт отлично умел флиртовать, но и Теннисон не была новичком в этом деле. И больше всего ей нравилось выигрывать. Мужчина не пожалеет, если поддастся ей и окажется там, где ей хочется. Снизу.

Процокав прочь, она коротко чмокнула Праду в лобик и сунула в модную переноску в прачечной. Сперва Теннисон подумывала укладывать щеночка с собой, но потом ей как-то приснилось, что она повернулась во сне и придушила его. Так что пусть уж лучше спит отдельно.

Она обернулась, шагнув к выходу… и врезалась в Джозефа, стоявшего прямо позади. Он успел подхватить ее, и по позвоночнику пробежала дрожь удовольствия. Теннисон хотела прижаться всем телом к мускулистому торсу, но вместо этого нагнулась, будто прислушиваясь к звукам из переноски, и намеренно коснулась ягодицами паха полицейского. Тот дернулся, застигнутый врасплох. Она выпрямилась и зашагала обратно в кухню.

– Может, желаете что-нибудь еще, мистер… то есть Джозеф?

По его лицу было видно, что Теннисон играет с огнем. И это было очень приятно – снова чувствовать себя прежней, уверенной в себе, хозяйкой положения. Самой принимать решения – пусть и не самые разумные.

Нет, дело в другом. Не в самостоятельности. Неудовлетворенность проистекала скорее из того, что она не чувствовала больше точки опоры. Вернувшись в Шривпорт и въехав в новый дом, Теннисон не знала, чем себя занять, и только и делала, что днями напролет смотрела сериалы по «Нетфликс». Конечно, большую часть лета займет подготовка к свадьбе, но что потом?

Джозеф поставил почти пустую бутылку на кухонную стойку и подошел ближе. Внутри все затрепетало от предвкушения. Ну же! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Он придвинулся так близко, что Теннисон видела поры у него на коже, вдыхала только ему свойственный смолистый, мужской, восхитительный запах, слышала чуть неровное дыхание. Лицо Джозефа придвинулось почти вплотную…

– Нет, думаю, не стоит. Мне пора домой. Может быть, в следующий раз.

Он шагнул мимо к входной двери. На секунду Теннисон охватило разочарование, однако в следующий момент он обернулся и блеснул полуулыбкой – такой сексуальной, что бедра чуть сами не сжались. Взгляд мужчины скользнул по стоявшей перед ним фигуре…

– Если понадоблюсь, у вас есть мой номер.

Теннисон непроизвольно перевела глаза на изящную пробковую доску над встроенным кухонным столиком, прямо посередине которой была пришпилена визитка.

– О да, Джозеф, он у меня есть.

Открыв дверь, полицейский шагнул через порог.

– Спокойной ночи, Теннисон. Не забудьте запереть замок. Благодарю за гостеприимство.

Та, подбоченившись, слегка наклонила голову.

– О, милый, это был всего лишь стакан воды. В следующий раз придумаем что-нибудь поинтереснее. Может быть, личный досмотр?

Глаза мужчины блеснули уже буквально по-волчьи. Он почти закрыл дверь, потом приоткрыл снова и постучал по замку.

– Не забудьте.

Наконец створка захлопнулась. Подойдя, Теннисон задвинула засов и едва поборола желание броситься в столовую и подсмотреть вслед полицейскому через щелку между шторами.

Что ж, с «защищать» он справился отлично. Как насчет «служить»? Возможно, и это удастся выяснить. Мяч был готов к броску, стартовый выстрел прозвучал, лошади рвались из стойл… и так далее.

Теннисон с улыбкой зашагала к спальне, на ходу выключая везде свет, сбрасывая «лабутены», которые весь вечер немилосердно натирали ноги, и мурлыча «Предвкушение» Карли Саймон.

Мелани стянула светлые туфли на невысоком каблуке и поставила их на полку в большой гардеробной – одну из двух, предназначенных для повседневной обуви. Осмотрев себя, заметила на облегающем подоле присохшую глазурь. Вздохнув, расстегнула молнию, стащила платье и бросила в корзину с вещами для химчистки. Поймав свое отражение в зеркале, приделанном изнутри к двери, состроила гримасу – верх от утягивающих колготок туго врезался в плоть, торчащую над ним как кекс из формы и обвисшую ниже эластичной ленты, на коленках. Практичный бюстгальтер и близко не походил на сексуальное кружевное белье, а кожа на шее, похоже, начинала собираться складками…