Солнце садилось после шести часов вечера. Ник дал указания шеф-повару, чтобы тот приготовил им обед и шел к себе домой. Ник также отправил по домам всю прислугу. Он страстно желал свою невесту. И не хотел, чтобы им мешали.

Ник ждал Софию на выложенной мрамором террасе. Солнце уже стало тихо сползать к горизонту. Ник размышлял над тем, что ему сказала София. О том, хотел ли он быть королем. Что сделало его таким беспокойным, что временами он не находил себе места? Что двигало им?

Он знал, что ответ лежит здесь, в его наследии, от которого он так безуспешно пытался отмежеваться в Нью-Йорке. Каждая встреча с отцом, казалось, сводила на нет все его успехи.

Но разве он на самом деле так любил свою нью-йоркскую жизнь? Или он заставил себя поверить, что ему не хочется быть королем, потому что это было легче, чем смириться с ролью паршивой овцы? Было очень просто убедить себя, что полная адреналина жизнь на Манхэттене дает ему свободу и власть, которые ему были так необходимы. Он мог сам распоряжаться своей жизнью. Чего большего мог желать мужчина? Но теперь ему казалось, что он просто убегал от одной-единственной проблемы, которую ему нужно было решить. Необходимости доказать, что он не паршивая овца. Что его отец заблуждался на его счет.

Не поэтому ли он чувствовал себя неудовлетворенным в Нью-Йорке? Не уверенным, куда двигаться дальше? Потому, что пока он не покончит с этим терзающим его демоном, он не обретет мира и покоя?

Ему удалось переиграть Идаса и решить проблему, которая пойдет на пользу обеим странам. Он перестал заботиться о том, что думает его отец, и сосредоточился на нуждах своей страны. И дело было не в том, что он хотел выиграть и одолеть Идаса. Дело было в том, что он стал лидером.

– Забудь о работе.

Хрипловатый, чувственный голос Софии вывел его из состояния задумчивости. Он медленно повернулся и окинул ее жадным взглядом. Ее темные вьющиеся волосы рассыпались по плечам. Она стояла перед ним босиком, в простом зеленом платье. Ее вид одурманил его. Никогда он не желал ее так сильно.

– Я думал не о работе, – медленно проговорил Ник. – Мои мысли были гораздо более приятными.

Она нервно сглотнула. Он протянул ей руку, и она вложила в нее свои пальчики.

– Мы должны выпить. И поесть, пока ты не упадешь в обморок, – сказал Ник.

– Выпить? – удивилась она.

Он протянул ей фужер с охлажденным безалкогольным шампанским:

– За нас. За новое начало.

Она окинула его взглядом своих горящих черных глаз:

– За новое начало.

Они выпили и стали наблюдать за тем, как солнце уходило за горизонт. Когда его последние лучи исчезли, Ник повернулся к Софии:

– Мы должны поесть.

Она поднялась на цыпочки и прошептала ему на ухо, что гложет ее. И это был не голод.

Кровь забушевала в его венах.

– А ты не упадешь в обморок?

– Это зависит от того, что ты будешь делать со мной.

Он подхватил ее на руки и понес к дому. Его сердце трепетало от предвкушения. Он донес Софию до их спальни и, включив свет, поставил ее на пол.

София подошла к окну:

– Не могу представить себе более красивого вида.

– А я могу, – почти прорычал он, сбрасывая с себя сорочку.

Она повернулась к нему, и на ее губах заиграла улыбка.

– Я заставила тебя достаточно долго ждать, король Никандрос?

Вместо ответа он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Уложив ее на шелковое покрывало, он расстегнул молнию на ее платье.

Спустив платье с ее плеч, Ник обнажил Софию до талии. Ее набухшие груди с трудом умещались в кружевном бюстгальтере. Это явное проявление того, что они зачали ребенка, на мгновение остановило его. У него перехватило дыхание. Наследник трона, и в то же время их ребенок. Результат той ошеломительной ночи, которую они провели.

За прошедшие несколько недель он не имел даже времени задуматься об этом. То, что в ближайшее время он станет отцом, было реальностью, которая не укладывалась в его голове.

Он положил руку ей на живот, который уже слегка начал округляться. И впился поцелуем в ее восхитительные губы. Она откинула голову назад, давая ему доступ к ее разгоряченным губам. К той восхитительной сладости, которая так манила его.

Он положил ладони на ее набухшие груди, и его пальцы стали поглаживать ее соски.

– Они стали чувствительнее? – спросил он.

Она кивнула, и в ее темных глазах Ник прочел, что она была пьяна от желания. Он склонился над ее грудью и впился губами в скрытый кружевом сосок. Стон, который вырвался у нее, словно пронзил его. Он перенес свое внимание на другой сосок, и он тоже затвердел под его ласками.

– Чего ты хочешь? – хрипло спросил он. – Скажи мне.

Она пробежалась пальчиками по его груди, взяла его за руку и поднесла ее к внутренней стороне своего бедра. Он нежно дотронулся до ее мягкой шелковистой кожи.

– Скажи мне!

– Я хочу, чтобы твои руки прикасались ко мне здесь.

Ему понравились это признание. Очень. Оттого, что он любил ласкать ее там и чувствовать, как сильно она его хочет.

Он откинул подол ее платья, оперся коленом между ее бедер и отодвинул в сторону шелковую ткань трусиков, нежно поглаживая самые чувствительные части ее тела.

София с трудом выдохнула.

– Здесь? – спросил Ник.

– Да.

Он дотронулся до самой интимной части ее тела. Она вздрогнула, и это еще больше возбудило его. Он проник в нее пальцем, ощущая, насколько она была влажной и разгоряченной. При этом откровенном выражении ее желания он почувствовал, как затвердела и начала пульсировать его собственная плоть.

Ник снова завладел ее губами, и София опять застонала. Ник хотел, чтобы она обезумела от желания. Так же отчаянно нуждалась в нем, как и он в ней в эти последние недели.

– Ник… пожалуйста…

– Скажи мне.

– Еще, – с мольбой выговорила она. – Я хочу большего. Пожалуйста…

Ник прикусил ее губу:

– Ты хочешь, чтобы я ласкал тебя губами?

– Да!

Он отчаянно желал попробовать ее на вкус, показать ей, что она принадлежит только ему. Глядя на нее, лежавшую под ним, с разметавшимися по подушке роскошными волосами, с глазами, горящими от желания, он осознал, что она была единственной женщиной, которую он так хотел. Единственной женщиной, своей экзотической, чувственной красотой способной заставить его утратить контроль над собой.

– Отдайся мне! – приказал он.

София почти застенчиво раздвинула ноги, и от этого он словно обезумел. Он начал покрывать поцелуями ее тело, спускаясь все ниже. Когда он почувствовал особый, только ей присущий аромат, его мозги выключились. Единственное, что он ощущал в этот момент, – мягкую, сладостную плоть между ее ног, к которой он приник губами. Он обхватил руками ее округлые ягодицы и принялся ласкать ее языком. София стонала и извивалась под ним, умоляя довести ее до пика наслаждения.