«Ой, а почему вы так хорошо выглядите? Ой, а как вы смогли остановить время? Ой, а как вам удается сохранять молодость?»

И она с невинным видом начинает играть роль:

«Знаете, это все гены. Моя мама тоже всегда выглядела молодо, просто лежала в гробу в восемьдесят лет как огурчик. Еще я веду правильный образ жизни, ем ананасы и пользуюсь кремом на ночь каждый день».

Так и хочется воскликнуть:

«Ну надо же какое чудо! Алилуйя! Все пользуются кремом, а чудо-тюбик достался именно ей и еще некоторым коллегам по цеху. Почему? Да потому, что с возрастом многие становятся на одно лицо, приобретают одну и ту же мимику, вернее, ее отсутствие, словно сестры-близнецы. А губы? Почему вдруг у нее стали такие большие губы? От ананасов? Или от возрастного отека? Бедная! Наверное, плохо работают почки».

Яна всегда была за честность. Нечего народ дурить, так и скажи, когда спрашивают, как удалось омолодиться. Сделала пластику — и баста! Вот телефон хирурга! А в губы вколола десять миллилитров такого-то вещества. Тоже правильно! Чтобы остальные женщины, с ужасом наблюдающие за этими двумя шевелящимися надутыми пиявками, сразу понимали, что 10 миллилитров — это очень много. Чтобы для себя они смогли взять много меньше.

Вообще Яна не понимала, почему многие женщины считают, будто сексуальность определяется именно толщиной губ?

А еще Цветкова вспомнила постыдный случай. Хотела бы она посмотреть на лицо некой актрисы, втиравшей своим поклонникам тюльку о чудо-креме, когда она зашла однажды на сайт косметологической клиники, где прооперировалась, и смогла рассмотреть свои фотографии до и после всех операций, во всех ракурсах. Вот это была жесть! И перед поклонниками как-то неудобно получилось.

Так вот, такой ситуации в фирме Стрельцова просто быть не могло.

— Мы подлатали ее, на запястья наложили пластические швы, все будет хорошо, — пообещал Константин.

— Журналисты ничего не пронюхали? Она очень ранима, — продолжала беспокоиться Яна.

— Пока никого нет, надеюсь, и не будет. Ее, конечно, все сотрудники узнали, но ты меня знаешь. Малейшая утечка информации, и я долго разбираться не буду, уволю всю смену к чертовой матери. Они меня пока еще не подводили. Но, знаешь, случай-то не совсем простой. Я имею в виду, Молочная здесь не по поводу исправить форму носика. Самоубийство — это в первую очередь серьезное психическое расстройство, мы не можем рисковать. Надо выяснить, что послужило причиной, и исключить повторные попытки.

— Причину я знаю, хочу отметить, что в принципе было из-за чего вены резать. Я проведу профилактическую беседу со всеми участниками вакханалии, надеюсь, что больше такого не повторится, — ответила Яна.

— Я тоже надеюсь. Но психотерапевту ее все же покажу, — сказал Костя.

— Твое право, — согласилась Яна, которую мучил еще один вопрос, но Стрельцов опередил ее.

— А причина недомогания Молочной, случайно, не молодой человек с приятным голосом, представившийся Рустемом?

— Приходил? — обрадовалась Яна.

— Несколько раз звонил, — поправил ее Константин.

— Значит, все-таки ему не все равно, — вслух порадовалась Цветкова.

— И значит, я прав, — вздохнул Стрельцов, — нет, ты не думай, он был очень обеспокоен. А сейчас, дорогая Яна, мне пора на операцию по увеличению молочной железы. Тебе не…

— Не надо! — уверенно прервала его Яна. — Боюсь, что у меня тогда сместится центр тяжести.

— Да я не об этом, — рассмеялся хирург, — я хотел спросить, тебе не хотелось бы встретиться?

— Мне сейчас некогда, — сразу ответила Яна, зная, что Костя — человек любвеобильный и к тому же разведенный.

— Другого ответа я и не ожидал, — ответил Костя, вздыхая.

— У меня еще одна просьба, — в голову Яны вдруг пришла шальная мысль.

— Еще кто-то порезал вены из-за несчастной любви? Уж не ты ли?

— Не дождешься! Могу я направить в вашу клинику одну женщину лет сорока пяти, но прекрасно выглядящую? — спросила Яна.

— Зачем? Что делать у нас прекрасно выглядящей женщине? — удивился Костя.

— Чтобы она выглядела еще лучше! — уверенно ответила Яна.

— Нет предела совершенству? — усмехнулся Стрельцов.

— Вот именно! Ей сейчас необходимы умелые руки массажиста, приятно пахнущие кремы для лица и ощущение того, что она может стать еще краше. А деньги, то есть то, что вы в нее вложите, я оплачу, запишешь на мой счет…

— Разберемся. Не в деньгах дело, ты этой женщине что-то должна?

— Не то чтобы я, и не то чтобы должна… скорее она чуть не сломала мне нос: но не будем об этом говорить. Просто хочу сделать доброе дело.

— Ладно, дай ей телефон, пусть придет на консультацию ко мне лично и сообщит, что от тебя.

На этом телефонный разговор закончился, и барометр настроения Яны несколько поднялся вверх.

Она, не отходя от телефона, позвонила в свою «Белоснежку», справилась, как у них дела, и сказала, что скоро приедет на работу, чем несказанно порадовала своего заместителя, не видевшего госпожу Цветкову уже несколько дней. Подчиненным явно не хватало ее улыбки, громкого голоса и умения поднять всем настроение, внося живительную струю.

Планам Яны не суждено было сбыться. Раздался настойчивый и резкий звонок в дверь. Посетителями оказались сотрудники милиции. Они были грубы, бесцеремонны и самое главное — молчаливы. Ничего не объяснив, они предъявили Яне документ, по которому имели право доставить ее в следственное управление для дачи показаний, и упаковали ее в машину. Яна так разнервничалась, что не успела толком собраться, и оделась совершенно не в своем ярком и неординарном стиле. Светлая блузка, темная юбка, словно у учительницы гимназии для девочек, и нелепейшие красные сабо с торчащими в разные стороны бусинами.

— А что случилось-то? — попыталась спросить она.

— Мы ничего не знаем, велено доставить. Вот привезем по месту, там все и выясните, — сухо ответили ей.

Когда Яна увидела знакомое лицо следователя Василия Николаевича Лебедева, она бросилась к нему как к родному.

— Ой, как хорошо, что это вы! Как я рада! Что случилось? К чему такая конспирация? Мне хотят поручить секретное задание? Все-таки не так благополучен этот домик? Не зря на них вылили цистерну бензина? — спросила Яна, располагаясь на стуле в кабинете следователя.

— Боюсь, что даже я тебе помочь на этот раз не смогу, — ответил следователь, пропуская мимо ушей все ее вопросы.

— Да что случилось-то? — заволновалась Яна, тряся ногой и звеня идиотскими бусинами.

— Что ты делала вчера? — вопросом на вопрос ответил следователь.

— Вчера? — тупо переспросила Яна.