Когда я был еще на пороге, он уже поставил чайник и одну из своих пластинок. От чая я отказался, но на это он не обратил никакого внимания. Намного интереснее ему было узнать, где я пропадал, и почему шляюсь по городу в таком виде. Я выдумал что-то, лишь бы он отвязался, и он уложил меня спать. Поспать удалось немного – всего несколько часов, пока он мастерил очередную пластинку в темноте своей каморки. Он уснул прямо за работой, а я проснулся от голода… Это было самое подлое из всех убийств. Оставаться в его коммуналке было нельзя, соседи быстро заподозрили бы неладное. Я наспех прочитал изкор (кроме молитв, я уже ничего не мог вспомнить), нацепил его одежду и скрылся.

Выглядел я теперь гораздо лучше, и чувствовал себя тоже, но меня уже снова одолевал первобытный страх перед следующей ночью, и я снова тянулся к своему «меню», которым для меня служил дневник убийцы вампиров. Следующей ночью было решено отправиться к Яне Кошкиной. В дневнике было сказано, что она в меня влюблена.

Я встретил ее после пар, как будто случайно. Она чуть не описалась от счастья. Сказала, что переживала, когда я исчез, безумно скучала и бла-бла. Мне даже пришлось с ней сходить на, так называемое, свидание, прежде чем мы оказались у нее дома. Так, ничего особенного: потолкались на выставке, посидели в ресторане на летней веранде.

– Совсем ничего не закажешь? Даже не выпьешь? Ты что совсем не голоден?

Голоден я был как последний мудила. За ужин платила она. Она же и была моим ужином.

У подъезда Кошкина какое-то время еще поломалась.

– Ну, доброй ночи.

– Что, даже не пригласишь меня?

– Как-нибудь в другой раз. – на ее лице застыла ломаная улыбка.

Потом был прощальный поцелуй, во время которого я так дико облизал ее шею, что мы все-таки поднялись. По ее груди и плечами вились вьюны мурашек, она была уже почти совсем готова.

– О, Стас, я так хочу тебя… – и все такое тому подобное.

Алкоголь и бешеная прелюдия сделали свое дело. Подогретая похотью и бокалом вина кровь. Нет ничего вкуснее.

– Я хочу тебя, я так хочу тебя, но ничего не выйдет, слышишь? Сейчас не самое подходящее время, слышишь?

У нее были месячные. Вот в чем было дело. Я решил, что так даже лучше. Отодвинул кружевные трусики и выпил как сок через трубочку. Она умерла с удовольствием. Когда я закончил, ее ноги еще дрожали.

В меню оставались еще несколько блюд. Это друзья сделали меня таким. Плохая компания. Теперь, они должны были умереть. Первым мне повстречался Венечка Водкин. Он сидел, как обычно, с разбитым ебальником на заборе у рюмочной. Он был в слюни пьян, по его лицу стекала этиловая кровь, и, похоже, был сломан нос. Первое, что он сказал мне, отхаркиваясь, было:

– Ох ты ж бля, Палачов. Ну нихуясе. Какие люди. Ну-ка давай-ка, помоги мне. Ты ж клятву Гиппократа давал, ебтвою.

Я приторно улыбнулся.

– Не, не успел еще.

У него были ключи от каршеринга, и я предложил подбросить его до травмопункта. Водительских у меня не было, ну а у него не было выбора. Всю дорогу он стонал и истекал кровью, до тех пор, пока на светофоре я не всадил в него пару своих изрядно отупевших клыков. По вкусу сраный неудачник был похож на вино из пакета.

На второе были Миша Халтурин и Пучинян. Они рейвили в Мутаборе. Мне удалось вытянуть их под предлогом покатушек по ночному городу. Они чуть не обосрались от счастья, увидев меня, но все-таки не обосрались. Их я прикончил в автомобильном тоннеле. Они были просто накачаны мефедроном, и мне сорвало крышу, но я все же заметил, что по вкусу Нарек напоминал дешманский коньяк. Водкин лежал в багажнике. На заднем места совсем не было, так что пришлось сделать небольшую перестановку: разделать их туши саперной лопаткой, валявшейся в бардачке, и уложить покомпактнее.

На десерт была Соня Мышкина. Она торчала у себя дома, вместе со своим бойфрендом. Тот вернулся из армии в звании ефрейтора. Знаете, как говорят «лучше дочь проститутка, чем сын ефрейтор», так вот тут был полный комплект. Я прикончил обоих, все той же лопатой и тут же разобрал их на части. По вкусу они были как джин, перемешанный с выдохшейся колой.

Клим Кошелев оказался в родительском трехэтажном доме в Барвихе совершенно один. Пробраться туда было сложнее всего. Меня не слабо досталось от сторожевого пса, но, в конце концов, я свернул кабелю шею и затем разделался с его хозяином. Я застал его за попыткой суицида. Он повис в петле, закрепленной за перила лестницы, ведущей на второй этаж, весь синюшный. Когда я снял его, он был готов, на радостях, кажется, отсосать мне. Но долго радоваться не пришлось. По вкусу он был похож на то самое, мерзкое пиво индиан пэйл эль, которым он был накачан по умолчанию.

Когда с этим было покончено, я отвез всю колоду к ближайшей помойке и долго не мог разобраться, че с ними делать. Раздельный сбор мусора, все дела. К такой задачке мои спекшиеся мозги были уже не готовы. Почесавшись, я скинул попутчиков в серый контейнер, а машину оставил в лесу.

Когда встало солнце, я дотопал до старого доброго прудика возле университета, где любил покормить уточек. Прудик облагородили, птичкам построили домик и все такое. И вот уже мама утка с утятами снова трудились перепончатыми лапками, рисуя круги на воде. Вот только от меня они держались подальше, ведь меня полоскало отравленной кровью с пирса прямо в воду. Я был слишком плох даже для тупорылого зомби. Рядом стояла девочка, лет шести.

– Дядя, с вами все в порядке?

Я кивнул и сплюнул очередной шматок густой свернувшейся крови.

– Лучше не бывает.

Девочка поморщилась. В руках у нее был батон белого хлеба. Она отламывала по чуть-чуть с верхушки и угощала им все утиное семейство.

– Девочка, не корми уток хлебушком, – пробормотал я. – Они заболеют.

– А вам-то откуда известно? – нахмурилась девочка, поправляя на носу очки.

– Известно. – отвечал я, дрожащими руками вцепившись в свой заблеванный дневник.

По штанине сбежала теплая струйка. Странно, да? Вампиры ведь не испражняются. Через плечо я почувствовал присутствие какой-то третьей фигуры. Девочка тоже посмотрела туда и расстоврилась в тени. Глядя на меня, фигура, отбрасывающая тень, страшно поморщилась, и произнесла, приложив к козырьку ладонь:

– Сержант полиции Обломов. Предъявите документики.