ей легко и учитель хвалил. Особенно от такой несправедливости страдал Фарн, крепкий телом тугодум, без размышлений избравший в качестве занятий по выбору дополнительную физкультуру.

Если бы учитель только рассказывал что-нибудь на уроках! Но он еще и спрашивает. Спрашивает то, о чем рассказывал ранее, то, что задавал изучить по планшету. Спрашивает задачи и упражнения, которые надо было сделать дома. А хуже всего — спрашивает о том, чего они не учили. Требует думать и самостоятельно находить ответ. Ну, и как с этим быть?

— Каким же образом, ребята, узнать, что наша планета шарообразная?

— Вот это спросил, — пробурчал Фарн себе под нос. Для него вообще не было очевидно, что планета шарообразна. Скорее даже наоборот: если она шар, то почему люди с нее не скатываются?

— Экели?

— Не знаю, господин Арден. — В глазах долговязого пацана — мировая печаль. — Я сегодня не готов.

— Фарн? — Как назло.

— Меня в прошлый раз не было, господин Арден, — бурчит Фарн.

— Оно и видно, — отмечает учитель. — Мы не обсуждали это в прошлый раз, Фарн. Это вопрос на сообразительность.

— А я знаю! — вскочил живчик Толлер — будущий космический пилот. — Нужно слетать в космос и оттуда посмотреть. Если похожа на шар — значит, шар, вот и всё.

— А если у вас нет космического корабля? — Издевается учитель, что ли? — Ведь древние люди никуда не летали, а о шарообразности планеты догадались. Жезхит?

— Ну, круг — это же идеальная фигура, — мямлит очкарик. — Вот так и догадались.

— Жезхит, раз уж вы хотите стать программистом, логика у вас должна работать лучше. Вендек, вы что-то хотите сказать?

— Если посмотреть на тень от планеты при затмении спутника, — неуверенно произнес Вендек, — то она кривая.

Учитель вздохнул.

— Какого спутника, Вендек? Ни у одной планеты Союза Тикви нет спутников.

— Мне мама говорила. — Вендек уставился в пол, уши запылали.

Фарн издал смешок. Мама говорила! Мамочкин сынок. Послышались и другие смешки.

— Вашей маме, Вендек, вероятно, повезло родиться там, где такие спутники есть. Так что способ хороший, но не для нас. У тех, кто жил в Тикви, не было возможности наблюдать затмения.

Арден укоризненно качает головой.

— Мне кажется, ваши отцы зря тратят деньги на ваше образование.

— Так оно ж обязательное, — бурчит Фарн. — Я бы и не тратил.

— Ильтен?

— Я думаю, — рассудительно говорит Вера, — что надо обратить внимание на те штуки, которые показываются из-за горизонта. Сначала мы видим верхушки от них, а потом уже целиком. Это потому, что поверхность планеты потихоньку закругляется, и чем дальше, тем заметнее. А если бы планета была плоской, мы видели бы, как из туманной мешанины выступают все эти штуки, просто увеличиваясь в размерах.

— Вот. — Учитель поднимает палец. — Вот пример того, как нужно думать.

— Умник непуганый, — тихо-тихо бурчит Фарн.

— Вот так всегда, — раздраженно проговорил Экели, сидя в окружении однокашников на подоконнике туалета. — Строит из себя всезнайку.

— Выскочка, — пробурчал Фарн, корябая на зеркале иголкой свою фамилию.

— Он не лезет вперед, — робко возразил Вендек. — Просто отвечает, когда спрашивают.

— А вы не встревайте, когда не спрашивают, — огрызнулся Толлер. — Надоело! Что ни спроси, Ильтен все знает. Надо поставить ему ультиматум: пусть чего-то не выучит и получит хотя бы один нолик!

— Это не ультиматум, — поправил Вендек. — Это требование. Чтобы был ультиматум, нужно обозначить альтернативу.

— Чё? — Фарн вытаращил глаза. — Да вы сами зохенов умник! Ща как дам!

Вендек боязливо отступил на пару шагов и пояснил:

— Это значит, после требования надо сказать: а то…

— А то как дам!

— Да, — согласился Экели. — А то отлупим, чтобы не выпендривался. После занятий.

Кончился последний урок — информатика. Первоклашки с воплями и визгом помчались вниз по лестнице, гурьбой высыпали на улицу, ослабляя шейные платочки и натягивая куртки: зимняя погода не радовала теплом, там и сям после затяжного дождя стояли лужи, отражая серое небо.

— Зайдем за угол, — предложил Экели.

На крыльце школы появилась Вера, приладила рюкзачок на незастегнутую куртку.

— Не высовывайтесь, — шикнул Толлер на Фарна.

— Хочу и высовываюсь, — пробурчал Фарн.

Огибая лужи, Вера легким шагом направилась к задней калитке. Это ребята давно подметили: Ильтен живет недалеко, а потому не идет со всей толпой к остановке омнибуса, а выходит через заднюю калитку, и там — пешком. Они затаили дыхание. Вот фигурка в синей куртке поравнялась с ними.

— А ну-ка, стойте! — Толлер схватил Веру за рукав. — Дело есть.

Она вырвала руку и недовольно уставилась на них. Рыжий Фарн, долговязый Экели, коротышка Толлер. И ботаник Вендек при этой компании, с немного виноватым видом.

— Что еще за дело?

— От коллектива отрываетесь, вот что, — предъявил Экели. — Так нельзя! Мы все ноликов наполучали, и вам надо.

— Мне не надо, — не согласилась Вера.

— Надо, — пробурчал Фарн. — А то как…

— Короче, — перебил Толлер, — завтра на уроке скажете господину Ардену, что не готовы. И он вам поставит нолик. А то несправедливо!

— Еще чего, — фыркнула Вера. — Не буду я врать. Я всегда готовлюсь.

— А завтра не подготовьтесь!

— Это вы, Толлер, можете взять и не подготовиться, — насмешливо произнесла Вера. — Потому что дурак. А я — нет.

— Я — дурак? — возмутился Толлер. — Это я — дурак? А ты… вы… Держите его, я бить буду!

Экели и Фарн вцепились в плечи Веры. Толлер размахнулся… и, охнув от боли, схватился за живот. Фарн зарычал, когда его рука противоестественно вывернулась, а затем, пропустив удар, отлетел к стене. У Экели потемнело в глазах; он приложил руку к лицу, и она окрасилась кровью. Вендек уже улепетывал, забыв о том, что бегать ему не рекомендуется.

Вера поправила рюкзачок. Достала салфетку, вытерла кулак от крови хлюпающего носом Экели и проследовала своим путем.

Обхватив руками голову, Фарн сидел над планшетом, но, как ни старался понять, от чего меняются времена года, дело не двигалось. Почему ему ничего не дается, а Ильтен учится с легкостью? Он мучительно завидовал этому пацану. Никогда Фарн не уважал чересчур умных, считал выскочками. Сам Фарн умом не отличался, зато обладал изрядной физической силой, а умники, как правило, такие хиляки… Но не Ильтен. Их ведь было трое, Фарн и не думал, что может что-то не заладиться. А Ильтен взял и всем накостылял. Рука до сих пор болела в суставе. Тех, кто умеет драться, он уважал. И что теперь делать? Уважать Ильтена за то, что дерется, или не уважать за то, что умник? Беда.

А вот и он. Тоже приперся раньше времени. Фарн тихо заворчал под нос. Ему совсем не хотелось, чтобы Ильтен