– А вот, извольте. – Ижицын с видомпревосходства взглянул на младшего по чину. – Стало быть, пораскинеммозгами. Кого убивает наш брюхорез? Гулящих, бездомных, нищенок, то есть женщинс городского дна, самые что ни есть отбросы общества. Теперь, стало быть,вспомним, где происходили убийства. Ну, откуда привезли тех безымянных, что ворвах, уже не установишь. Известно, что наша московская полиция в таких случаяхизлишней писаниной себя не утруждает. Однако ж, где нашли трупы, вырытые намииз именных могил, отлично известно.

Ижицын открыл клеенчатую тетрадочку.

– Ага, вот! Нищенка Марья Косая былаубита 11 февраля на Малом Трехсвятском, ночлежка Сычугина. Горло перерезано,брюхо вспорото, печенка отсутствует. Проститутка Александра Зотова найдена 5февраля в Свиньинском переулке, на мостовой. Опять горло плюс вырезанная матка.Эти две – наши явные клиентки.

Следователь подошел к висевшей на стенеполицейской карте города и стал тыкать в нее длинным острым пальцем:

– Стало быть, смотрим. ВторничнаяАндреичкина найдена вот здесь, на Селезневской. Сегодняшняя девчонка – уНово-Тихвинского переезда, вот здесь. От одного места преступления до другогоне более версты. До Выползовской татарской слободы столько же.

– Причем здесь татарская слобода? –спросил Тюльпанов.

– После, после, – махнулИжицын. – Вы пока не встревайте… Теперь два старых трупа. МалыйТрехсвятский вот он. Вот Свиньинский. На одном пятачке. Триста-пятьсот шагов досинагоги, что в Спасоглинищевском.

– Так еще ближе до Хитровки, –возразил Анисий. – Там что ни день кого-нибудь режут. Что ж удивительного,самый рассадник преступности.

– Режут, да не так! Нет, Тюльпанов, тутне обычным христианским злодейством пахнет. Во всех этих потрошенияхчувствуется дух изуверский, ненашенский. Православные много свинства творят, ноне этак. И не надо нести чушь про лондонского Джека, который якобы был русскими теперь вернулся позабавиться на родных просторах. Ерунда-с! Если русскийчеловек по Лондонам разъезжает, стало быть, он из культурного сословия. А развестанет культурный человек копаться в вонючих кишках какой-нибудь Маньки Косой?Вы можете себе такое представить?

Анисий представить себе такого не мог и честнопомотал головой.

– Ну вот видите. Это же очевидно! Надобыть фантазером и теоретиком вроде вашего начальника, чтобы подменятьабстрактическими умопостроениями здравый смысл. А я, Тюльпанов, практик.

– Но как же знание анатомии? –бросился Анисий на защиту шефа. – И профессиональная работа хирургическиминструментом? Только медик мог совершить все эти ужасы!

Ижицын победоносно улыбнулся:

– В том-то и ошибка Фандорина! Меня ссамого начала коробило от этой его гипотезы. Так не бы-ва-ет, – отчеканилон по слогам. – Просто не бывает и всё. Если человек из приличногообщества извращенец, то он выдумает что-нибудь поизысканней этакихгнусностей. – Следователь кивнул в сторону прозекторской. – Вспомнитемаркиза де Сада. Или хоть взять прошлогоднюю историю с нотариусом Шиллером,помните? Напоил девку до беспамятства, засунул ей в некое место брусок динамитаи запалил фитиль. Сразу видно, что образованный человек, хоть и чудовище,конечно. А на мерзости, с которыми столкнулись мы, способен только хам, быдло.Что же до знания анатомии и хирургической ловкости, то тут все разъясняетсяочень просто, господа умники.

Следователь выдержал паузу и, подняв дляпущего эффекта палец, прошептал:

– Мясник! Вот кто анатомию знает не хужехирурга. Каждый божий день печеночку, желудок, почки вычленяет самым что наесть ювелирным образом, не хуже покойного господина Пирогова. Да и ножи ухорошего мясника не тупее скальпеля.

Тюльпанов потрясенно молчал. А ведь правнеприятный человек Ижицын! Как же можно было про мясников-то забыть!

Ижицын реакцией собеседника остался доволен.

– А теперь и про мой план. – Онснова подошел к карте. – Стало быть, мы имеем два очага. Первые два трупаобнаружены вот здесь, два последних – вот здесь. Чем объясняется смена местадеятельности преступника, нам неизвестно. Может быть, он рассудил, что всеверной части Москвы душегубствовать удобнее, чем в центральной: пустыри,кустарники, меньше домов. На всякий случай я беру на подозрение всех мясников,проживающих в обоих интересующих нас местностях. У меня уж и списокесть. – Следователь достал листок, положил на стол перед Анисием. –Всего их тут семнадцать человек. Обратите внимание на тех, кто помеченшестиконечной звездой или полумесяцем. Вот тут, в Выползове, татарская слобода.У татарвы свои собственные мясники, сущие разбойники. Напоминаю, что до сарая,где нашли Андреичкину, от слободы менее версты. До железнодорожного переезда,где обнаружен труп девчонки без лица, столько же. А здесь, – длинный палецпереместился по карте, – в непосредственной близости от Трехсвятского иСвиньинского – синагога. При ней – резники, этакие пакостные жидовские мясники,что скотину по ихнему варварскому обычаю умерщвляют. Никогда не видели, как этоделается? Очень похоже на работу нашего приятеля. Чуете, Тюльпанов, чем делопахнет?

Судя по раздувающимся ноздрям важнейшегоследователя, пахло громким процессом, нешуточными наградами иголовокружительным продвижением по службе.

– Вы, Тюльпанов, человек молодой. Ваше будущее– в ваших собственных руках. Можете держаться за Фандорина и останетесь вдураках. А можете поработать на благо дела, и тогда я вас не забуду. Вы юношасообразительный, расторопный. Мне такие помощники нужны.

Анисий открыл было рот, чтобы дать наглецудолжный отпор, но Ижицын уже вел речь дальше:

– Из семнадцати интересующих нас мясниковчетверо татары и трое жиды. Они – на подозрении первые. Но чтобы избежатьупреков в предвзятости, я арестую всех. И поработаю с ними как следует. СлаваБогу, опыт имеется. – Он хищно улыбнулся и потер руки. – Стало быть,так. Перво-наперво нехристей солонинкой покормлю, ибо православный пост им неуказ. Свинину они жрать не станут, так я говядинкой велю попотчевать, мы чужиеобычаи уважаем. Православных – тех селедочкой угощу. Пить не дам. Спать тоже.Ночку посидят, повоют, а с утра, чтоб не заскучали, буду по очереди вызывать, имои ребята их «колбаской» поучат. Знаете, что такое «колбаска»?

Тюльпанов потрясенно покачал головой.

– Преотличная штуковина: чулок, а в неммокрый песочек. Следов никаких, а очень впечатляет, особенно если по почкам ипрочим чувствительным местам.

– Леонтий Андреевич, вы же университеткончали! – ахнул Анисий.