– Именно. И потому знаю, когда можнодействовать по правилам, а когда общественный интерес позволяет правиламипренебречь.

– А что если ваша версия неверна, иПотрошитель никакой не мясник?

– Мясник, кто ж еще, – пожал плечамиИжицын. – Я ведь, кажется, убедительно разъяснил?

– Но вдруг сознается не тот, кто виновен,а самый слабый духом? Ведь тогда истинный убийца останется безнаказанным!

Следователь до того обнаглел, что позволилсебе покровительственно похлопать Анисия по плечу.

– Предусмотрел и это. Конечно,неавантажно выйдет, ежели мы сейчас какого-нибудь Мойшу или Абдулку вздернем, амесяца этак через три полиция снова потрошеную шлюху обнаружит. Случайособенный, переходящий в разряд государственных преступлений. Шутка ли – сорванвысочайший приезд! Потому и меры допустимы чрезвычайные. – Ижицын сжалкулак так, что хрустнули суставы. – Один пойдет на виселицу, а остальныешестнадцать поедут по этапу. В административном порядке, безо всякой огласки. Вместа холодные, безлюдные, где и резать-то особенно некого. А полиция еще ибудет там за ними приглядывать.

«План» решительного следователя привел Анисияв ужас, хотя отрицать эффективность подобных мер было трудно. Высокоеначальство ввиду приезда грозного графа Толстова, пожалуй, с перепугуинициативу одобрит, и жизнь множества ни в чем не повинных людей будетрастоптана. Как этому помешать? Ах, Эраст Петрович, ну где вы пропадаете?!

Закряхтел Анисий, задвигал своими знаменитымиушами, мысленно попросил у шефа прощения за самовольство, да и рассказалИжицыну про вчерашние следственные достижения. Пусть не слишком заносится,пусть знает, что кроме его «мясницкой» версии есть и другие, пообстоятельней.

Леонтий Андреевич выслушал внимательно, ниразу не перебил. Его нервное лицо сначала побагровело, после стало бледнеть, апод конец пошло пятнами, и глаза сделались словно пьяные.

Когда Тюльпанов закончил, следователь облизнулбелесым языком толстые губы и медленно повторил:

– Акушерка из нигилисток? Свихнувшийсястудент? Купчина-сумасброд? Так-так…

Ижицын вскочил со стула, забегал по комнате,взъерошил волосы, чем нанес непоправимый ущерб идеальному пробору.

– Превосходно! – вскричал он,остановившись перед Анисием. – Я очень рад, что вы, Тюльпанов, решилисьоткровенно со мной сотрудничать. Какие могут быть тайны между своими, ведь однодело делаем!

У Анисия по сердцу пробежал противный холодок– ой, зря проболтался. А следователя уж было не остановить:

– Что ж, попробуем. Мясников я, конечно,все равно арестую, но пусть пока посидят. Обработаем сначала ваших «медиков».

– Как это «обработаем»? –запаниковал Анисий, вспомнив милосердного брата и докторшу. – «Колбаской»что ли?

– Нет, с этой публикой надо по-другому.

Следователь немного подумал, сам себе кивнул иизложил новый план действий:

– Стало быть, действовать будем так. Собразованными, Тюльпанов, своя метода. От образования в человеке душаразмягчается, становится чувствительной. Если наш брюхорез – человек изобщества, то это оборотень: днем он обычный, как все, а ночью, в моментпреступного исступления, в него как бы бес вселяется. На этом и сыграем. Явозьму их, голубчиков, когда они обычные, и предъявлю им дело рук оборотня.Посмотрим, выдержит ли их чувствительность этой картины. Уверен, что виновныйсломается. Увидит при свете дня, какие дела его другое «я» творит, и выдастсебя, непременно выдаст. Тут, Тюльпанов, психология. Решено. Проводимследственный эксперимент.

Анисию почему-то вдруг вспомнилось, какмаменька в детстве рассказывала сказку, жалобно причитая за Петю-Петушка:«Несет меня лиса за синие леса, за высокие горы, во глубокие норы…»

Шеф, Эраст Петрович, плохи дела-то, совсемплохи.

* * *

В подготовке «следственного эксперимента»Анисий не участвовал. Засел в кабинете Захарова и, чтобы не думать продопущенную оплошность, стал читал лежавшую на столе газету – все подряд, безразбору.

«Московские ведомости» сего 6 (18) апрелясообщали следующее:

Окончание строительства Эйфелевой башни

Париж. Агентство Рейтер сообщает, что здесьнаконец достроено гигантское и совершенно бесполезное сооружение из чугунныхпалок, которым французы хотят удивить посетителей Пятнадцатой всемирнойвыставки. Эта опасная затея вызывает законное беспокойство парижских жителей.Можно ли допускать, чтобы над Парижем торчала какая-то бесконечная фабричнаятруба, принижая своею смешною высотой все дивные монументы столицы? Опытныеинженеры выражают сомнение в том, что такая высокая и относительно тонкаяпостройка, возведенная на основании втрое меньшем ее вышины, способна устоятьпод напором ветра.

Дуэль на саблях

Рим. Вся Италия обсуждает дуэль, состоявшуюсямежду генералом Андреотти и Кавалло. В своей речи, произнесенной на прошлойнеделе перед ветеранами сражения при Сольферино, генерал Андреотти выразилбеспокойство по поводу еврейского засилия в газетном и издательском миреЕвропы. Депутат Кавалло, по происхождению иудей, счел себя оскорбленным этимсовершенно справедливым утверждением и, выступая в парламенте, обозвал генерала«сицилийским ослом», в результате чего и состоялась дуэль. На второй схваткеАндреотти был легко ранен саблей в плечо, после чего дуэль прекратилась.Противники обменялись рукопожатиями.

Болезнь министра

С. – Петербург. Заболевшему на дняхвоспалением легких министру путей сообщения несколько лучше: болей в груди нет.Прошлую ночь больной провел спокойно. Сознание вполне сохраняется.

Анисий прочел и рекламы: про освежающуюглицериновую пудру, про мазь для калош, про новейшие складные кровати иантиникотиновые мундштуки. Охваченный странной апатией, долго изучал картинку сподписью:

Привилегированный безвонный пудр-клозетсистемы инженер-механика С.Тимоховича. Дешев, удовлетворяет всем правиламгигиены, может помещаться в любой жилой комнате. В доме Ададурова близ Красныхворот можно наблюдать клозет в действии. Для дач отдаются в прокат.

Потом просто сидел и уныло смотрел в окно.