— Дорогие друзья, — сообщил динамик ласковым женским голосом, — летняя продуктовая ярмарка натуральных пищевых продуктов «Урания» закончила свою работу. Большое спасибо за поставленные товары и сделанные покупки, ждем вас через три месяца. Сообщаем, что защитное силовое поле купола отключено, содержание воздуха в атмосфере 98 процентов. Счастливого полета!

Столб на моих глазах дрогнул и вместе с раструбом динамика стал медленно опускаться в шахту. Через минуту он исчез вовсе, успев сообщить, что содержание воздуха в атмосфере 94 процента. Однако! Тут же огромный модуль центра связи за моей спиной задрожал и с тихим скрежетом стал опускаться. Господи, что творится-то! Почти все здания огромного космопорта врастали в землю, самое ужасное, что и огромный цилиндр администрации ярмарки стал ниже вдвое. Неужели я опоздал? Признаться, я перепугался не на шутку. Что там говорил мистер Хоук? Обратиться в администрацию ярмарки или к полицейскому? Но ни одной гиппопотамьей туши поблизости видно не было.

— Где я могу найти полицейских? — крикнул я прямо в хитиновую морду здоровенной сколопендре, смешно перебиравшей ножками, еле поспевая за дюжиной белых овечек на длинной привязи. Сколопендра испуганно дернулась, но все-таки ответила фальцетом:

— Большой корабль в виде шара в зеленой зоне, — и сколопендра ткнула одной из лапок куда-то в сторону.

Я, не поблагодарив, со всех ног припустил по дороге, заваленной бумагой, какой-то слизью и прочим мусором. Все это быстро покрывалось серой пылью. Полицейский корабль я нашел довольно быстро по клетчатому значку и боевым башням лазерпушек. Огромный гиппопотам с боевым лучеметом на плече молча выслушал мой сбивчивый монолог и ткнул мощной конечностью куда-то в сторону запада:

— Космоночлежка кислорододышащих грузчиков «Три таракана», четырнадцатый сектор, синяя зона. Сто пятьдесят пять кредов за билет, завтрак, обед, ужин, душ, комната на четверых.

— А нельзя ли с вами? — спросил я, морщась от летящей в лицо пыли.

Бегемот отрицательно покачал головой и тут же вытянулся, приветствуя другого бегемота в высокой Шапке-ушанке, по-видимому — начальство.

— Почему посторонние у корабля? — сурово сказал ушаночный гиппопо. — Прекратить немедленно! Эй, парень, постой-ка! А не тебя ли я видел в Колите с жутко вонючим бойцом? — смягчился начальственный бегемот, рассмотрев мое лицо.

— Да, сэр.

— Вот здорово! Прилетай еще, обязательно поставлю…

— На моего зверя двадцатку? — угадал я.

— Почему двадцатку? Я сотню не пожалею, — посулил толстокожий начальник. — И респиратором заранее запасусь, ха-ха-ха…

— Да я сам вам сотню дам, только помогите улететь мне с этой планеты, — взмолился я.

Гиппопотамий начальник посуровел:

— Нет, малыш, извини. По инструкции это строжайше запрещено. Советую тебе обратиться в космо-ночлежку…

— «Три таракана», — угадал я и, не став ждать, пока гиппопотам меня снова попросит удалиться, со всех ног кинулся в красный сектор. Методом проб и ошибок я уже научился ориентироваться в хитросплетениях цветовой нумерации и довольно быстро нашел ночлежку. Но на шлюзовой камере висела большая табличка с корявой надписью: «Мест нет». А какой-то прохожий, тоже узнавший во мне владельца бойца-чемпиона, посоветовал обратиться в полицию. Круг замкнулся. Я сел в пыль и заплакал, заплакал от безысходности. Ну, спасибо, деда, ну, удружил. Послал внука задыхаться чужой пылью, да и папаша хорош, о своем-то обратном билете он наверняка бы позаботился заранее. Тут я вспомнил про камеру. Камера, отличная стереокамера со вспышкой — сто восемьдесят кредов в магазине фактории мистера Хоука, и годовая гарантия. Камера осталась в кабине челнока — в бардачке и теперь летит на планету Вавилонию, где лошади будут скакать наперегонки, а глупые зрители во главе со стариками Вронштейни делать на них ставки. А еще от меня улетела целая сумка еды и сувениров с Грыма, о которых я тоже забыл. И самое главное — Шарик-Друг и отличный боец сладко спал сейчас, запакованный в биомешок за тысячи космомиль от своего хозяина. От этих скорбных мыслей слезы ручьем потекли у меня из глаз.

— Хей, малыш, чего такой грустный, потерялся? — раздался знакомый голос.

Я поднял голову. Тот самый «богомол» из казино стоял надо мной, поигрывая клешнями, и, если я правильно разбираюсь в мимике насекомых, приветливо мне улыбался.

Надежда на спасение забрезжила во мне, уж этот дядя не оставит ребенка задыхаться на улице. В трех предложениях я обрисовал сложившуюся ситуацию и робко попросил «богомола» взять меня на его корабль.

— Я бы рад, малыш, — прижал «богомол» клешню к груди, — но я никуда не лечу, а оставаться со мной тебе вряд ли будет комфортно. Поспрашивай-ка лучше кислорододышащих. А сейчас извини, мне пора.

«Богомол» внезапно сделал большой прыжок с синей дорожки, опустился на все шесть лап и, шевеля ими одновременно, выбрал место, где песок помягче. Тут же он затрясся, завибрировал и на моих глазах зарылся в пыль с головой.

Хороший совет — «найти кислорододышащих». А где их найдешь? Все бегают как угорелые и никому нет дела до одинокого парнишки в этом чужом мире. Я решил постучаться в ночлежку, хрен с ними, обедами и завтраками, хрен с ним, с душем, я могу и где-нибудь в тамбуре. Но не успел я подойти к шлюзу, как ночлежка задрожала, выпустила четыре дюзы и, громко дребезжа, стала подниматься в воздух. Я отскочил, но волосы на голове мне все-таки опалило.

— Сволочи! — погрозил я кулаком в сторону ночлежки. — Почему сирены не врубаете?

Листок с надписью: «Мест нет» — слетел с двери шлюза и медленно, как осенний листок, опустился мне под ноги. Я поднял его, зачем-то перевернул, другая сторона его оказалась рекламой системы мобильных казино. Я снова перевернул его и вслух прочитал: «Мест нет». Почему-то именно эта корявая надпись придала мне решимости, я расчистил ногой пыль на перекрестке, нашел синюю стрелку и бросился к месту стоянки нашего бывшего челнока. У меня созрел план. По пути мне встретился еще один уползающий в землю столб, сообщивший, что защитный купол над этой частью Урании деактивирован, что в окружающей атмосфере 54 процента воздуха, пригодного для кислорододышащих. В заключение он еще раз пожелал всем счастливого полета. То-то дышать так трудно стало.

Рыжеволосый крупье глянул на меня удивленно, если роботы вообще умеют удивляться, но тут же улыбнулся как старому знакомому:

— Желаете сделать ставку?

— Желаю! — сказал я с вызовом и уселся за стол.

— Вообще-то мы закрываемся, — намекнул крупье, — и вам, наверное, уже пора вылетать?

— Разве у вас игра идет не до последнего клиента? — фальшиво удивился я.

— Да, но… — робот словно поперхнулся и быстро разменял мою стокредовую фишку на кучу полукредовых. Очень солидно выглядела эта кучка. Я гордо поставил одну фишку на красное и выиграл.