Муравьев замер, как в детской игре — сделавшись недвижим.

— Руководствуясь этой мыслью, — зловещим шепотом продолжал повествование Антипов. — Мои люди провели блиц-допрос тех пассажиров «Фоккера», которых смогли отыскать по горячим следам. Три человека дали четкое описание — с ними в салоне летела девушка. В фиолетовом плаще, лицо замотано платком: никто не удивился, газеты жуткую истерику подняли со свиным гриппом… при себе у дамочки был рюкзачок. Появилась у трапа перед самым вылетом, в сопровождении пропавшего пилота — капитана воздушного судна. Взяли пробы с кресла, где девушка сидела весь полет… Анализ в лаборатории показал — это частицы взрывчатки С4 и фрагменты костей человека. По меньшей мере, сударь, странное совпадение.

Без спроса взяв у жандарма трубку, Муравьев затянулся. Густой дым табака со специями чуть не взорвал ему ноздри: полицейский начал чихать.

— Баба? — вытирая нос, с сомнением переспросил он. — Хрен его знает. Может, это и вовсе маскарад, а на самом деле — парень переодетый, для того чтобы нас в заблуждение ввести? Преступники обожают переодеваться, путая следствие, любой детектив возьми. Извини, не верится. Если дамочка устроила налет на склеп Пушкина, убив четырех мужиков, а потом еще и организовала апокалипсис в Париже… то она не девица, а терминатор.

— Сударь мой, я ничуть не возражаю, — легко согласился Антипов. — Поэтому и решил: пока не запускать на ТВ фоторобот, а также подождать с общеимперским розыском. Да и кого искать? Нечто непонятное — баба с мордой, до бровей замотанной в платок. Но насчет женщин-киллеров — это ты совершенно зря. Во-первых… ладно, ты и сам знаешь. А во-вторых — тот же ливиец Каддафи держит в охране сплошь баб — они так владеют каратэ, что самого Брюса Ли уделают. Проблема наша, Сеня: мы с рождения думаем о женщинах как о воздушно-поцелуйных созданиях. А между тем эти хрупкие бутоны любви не хуже любого мужика способны съездить врагу в табло, заложить бомбу, прирезать соперницу, спланировать заговор — и пожалте бриться, голубчики. Я бы на твоем месте со мной не спорил.

На лоб Муравьева, преломившись в оконном стекле, лег отсвет луны.

— Не буду, — покорно кивнул полицейский. — Какими мерами ограничимся?

Жандарм отобрал у Муравьева трубку: угольки уже погасли.

— Государя пока лучше не извещать, — фитиль золотой зажигалки вспыхнул пламенем. — Его величество август существо нервное, ему все сразу подай на блюдечке. И чтобы кризис завтра исчез, и Америка сдохла, и цены во всех магазинах по рублю. Достаточно уже — он знает про Наполеона, вот пусть переваривает эту информацию. Обсудим подробно детали, торопиться нам некуда. Как закончим беседу, позвоним Каледину Федьке — он следователь, пускай соображает. «Мозг» гробокопателей, их заказчик сидит в Москве. Значит, скоро произойдет новое вскрытие могилы. Интересно, где и когда?

Директор ответил ему не сразу, он смотрел в окно.

— Этот организатор имеет хорошие средства, — вымолвил Муравьев. — Он спокойно позволяет себе заплатить пилоту-«шестерке» взятку в пол-лимона. Сумасбродный богач? Не думаю. Речь идет о госчиновнике, и немалого ранга… Опыты покойного профессора Мельникова вызывали бурный восторг у многих влиятельных людей в империи… у министров и даже у людей из окружения государя… Кто, по-твоему, столь всесилен, что смог устроить так, дабы службы аэропорта в Париже пропустили на борт пассажира без личного досмотра? У девушки в платке должны быть документы как минимум на имя министра-посланника, дипломатическая неприкосновенность. Значит, «отмашку» дал чиновник в ранге гофмейстера[24]. И кто ж у нас такой в самом ближайшем окружении государя — как ты сам думаешь-то, милостивец?

Антипов похолодел от мысли, вдруг посетившей его голову…

…Тремя этажами ниже собеседников за служебным компьютером сидел князь Кирилл Кропоткин, обвязавши лоб черной пиратской банданой. Пытаясь выудить что-то новое, он раз за разом прогонял в наушниках запись звонка отцу Иакинфу. Из совещания в кабинете Муравьева князь четко усек — выпал шикарный случай отличиться: дурак он будет, если упустит такую возможность. Никогда не следует забывать о карьерных телодвижениях, иначе исход ясен — до пенсии просидишь в начальниках отдела, утешаясь наличием княжеского титула. А что такое сейчас князь? Из всех дедушкиных имений ему в наследство только собачья конура и осталась. Разобрал, перевез на съемную квартиру, друзьям показывает — хоть трухлявая, но всё же ручная работа, XIX век. Богемный образ жизни надо поддерживать — родословная обязывает, предки в гробах ворочаются. Потусовался пару раз в Дворянском клубе на party, попил винца — и все, жалованью капут. Хорошо, выручают любовницы, у них можно пожрать.

Дверь кабинета скрипнула — в проеме колыхнулась неровная тень.

— Котик, — робко позвала тень. — Ты скоро? Я вся заждалася.

— Минутку-с, — пообещал князь. — Котик летит на крыльях любви.

Тень томно вздохнула, эротично зашуршав шваброй. На соблазнение новой уборщицы у Кропоткина ушло ровно 14 минут (он засекал по часам) — князь попросил девушку задержаться после работы, чтобы адюльтер не попался на глаза посторонним. После скандала с «залетевшими» уборщицами Кропоткин стал осторожнее: не хотелось портить служебную характеристику. Например, он перестал ездить в МВД в троллейбусе (за одну поездку охмурялось до пяти пассажирок), не ходил в буфет, а по коридору несся, словно опаздывал. Князь включил запись, устало моргая глазами.

Ангелы божьи благодатью одарили. Сто лет не виделись, грех-то какой.

Душевный разговор. А ведь профессор наверняка знал, на что обрекает монаха. Беседует нежнейше — просто-таки обожает школьного друга, на деле же — посылает к человеку его смерть. Довольный, в приподнятом настроении, вовсе и не скажешь, что профессора постигло горе. Да и отец Иакинф про это не упомянул… Впрочем, что может знать монах? Телевизор им иметь нельзя, Интернет тоже — мобилочку разве что, да и ту открыто не афишируют.

Кропоткин выключил запись, обхватил голову, потер виски. Ладно. Пока нет свидетелей, он быстренько сольется в экстазе с уборщицей — и домоооооой…

Князь поднялся, услаждая слух звоном — кольца пирсинга в пупке, губе и ушах качнулись, стукнувшись друг о друга. О, как зудела бабушка — мы, древняя фамилия, от Рюрика род ведем, Романовы — выскочки… вот она бы кайфанула, завидев внучка в татуировках и кольцах. Девушка-уборщица томится в подсобке, что подарить ей на память? Умммм… так, в кармане только спички. Сойдет. Скажет — эксклюзив, строгал лично Юдашкин.

Накинув служебную ветровку с золотой короной, князь спустился по лестнице, прокручивая в голове последний хит группы «Сиськи». Не очень-то удобно: подсобка находится в подвале, по соседству с полицейским моргом — но, с другой стороны, ему не привыкать. Это у нежных уборщиц возникают проблемы — приходится объяснять: экзотические места подстегивают чувства, разнообразие необходимо для притока адреналина. Мудреные слова девушек из деревни сражают наповал: и «адреналин», и «социальная политика», и «Баб-эль-Мандеб».