Впрочем, в здешнем обществе к небольшим постельным изменам относятся спокойнее. Если обе стороны не против. Что здесь, что у скандинавов. Мой маленький сынишка Хельги, согласно неофициальной версии рожденный матерью от неизвестного божества, официально считается законным и моим, поскольку я его усыновил по всем правилам, и он пользуется такими же правами, как ребенок, что родится от моей законной жены Гудрун. И Гудрун по этому поводу совсем не обижается. Так же, как и по поводу моего второго приемного сына Виги-Вихорька. Впрочем, у Вихорька прав поменьше, чем у младенца Хельги, поскольку последнего я принял в род с правом на одаль. А Вихорёк, пожелай он выделиться в автономную единицу, никакой доли из моего хозяйства не получит. Ну да Вихорёк однозначно в бедности прозябать не будет. Есть у него и личные накопления, а главное – хорошее боевое железо плюс умение им пользоваться. Как говорят мои родичи-даны: железная цена – правильная цена, что переводится как «отнять лучше, чем купить».

В общем, если от моей быстротечной связи с женой Квашака народится чернявенький младенчик, то Квашак вряд ли обидится, даже если узнает. Хотя откуда ему знать? С генетикой тут не шибко знакомы. Родился и родился. Лишь бы выжил и вырос.

Напоследок я шепнул согревшей мою постельку соломенной вдовушке, что мы – не Водимировы люди, а совсем наоборот. И попросил передать эту новость Дубишку вместе с горсткой серебряных арабских дирхемов и рекомендацией держать язык за зубами. Еще я добавил, что Квашак уже дома. И непременно ее заберет с собой. Вернее, я заберу Квашака, а тот – ее.

Не знаю, порадовал или огорчил, но женщины здесь – существа подневольные. Это не область датского права, где женщина может даже землей владеть, не говоря уже о личном имуществе.

Утречком я встал поздно. Позавтракал сытно и без спешки, когда «рудодобывающая» бригада уже отбыла.

А вот Скиди на завтрак опоздал, хотя встал с постельки раньше меня. И не потому опоздал, что предавался плотским радостям, а потому что работал. Выполнял мое поручение. И сев за стол, доложил со спартанской лаконичностью: «Утоп».

Углубляться в детали я не стал. И так понятно, что сработал чисто. Никто и не догадается, что Водимирову бригадиру помогли сделать буль-буль. Зато теперь здесь не осталось никого, кроме Дубишка, кого стали бы слушать серьезные городские дяди.

Припасов мне на дорогу загрузили – на семерых. И правильно. Мне ж ватагу кормить.

Хотя мои хускарлы и хольды тоже не голодали. Набили птицы, наловили рыбки и забабахали роскошную ушицу.

Я ею пообедал, попутно рассказав о том, какие нам вскоре предстоят ратные подвиги.

Бойцы оживились. Резня. И добыча!

Возвращались вдоль противоположного берега. Мимо поселений, которых стало заметно больше, чем несколько лет назад. Что характерно: нас, суровых и вооруженных – не боялись. Уверовали, надо полагать, что здесь может быть лишь один сорт вояк: Водимирова гридь. А эти и без грабежа свое получат.

Что ж, мир да любовь – это хорошо. Пригодится, когда мы переключим на себя здешние финансовые потоки.

К форпосту свободной торговли по завышенным ценам мы подошли незадолго до полудня. Заходить не стали. Проследовали мимо на хорошей скорости, изображая, что очень торопимся. Однако увидеть кое-что успели. Почти достроенный деревянный форт над берегом и очень симпатичный кораблик румов на шесть, ориентированный на речную навигацию, то есть с хорошим водоизмещением и малой осадкой.

Медвежонок тут же положил на него глаз. Для нашей команды – идеальное суденышко.

Далеко уходить от торговой точки не стали. Через километр спрятали лодку в камышиных зарослях удачно подвернувшейся протоки и занялись делом. Задача, которую я поставил: пассивная разведка. Пассивная – это значит «языков» не брать и никого не убивать. По возможности.

Себе я выбрал наиболее интересную часть: изучение самого торгового поста. В пару со мной – Медвежонок. Нам предстояло решить: достаточно ли нас для того, чтобы взять укрепленную точку, или придется возвращаться на хутор Квашака за остальными.

Обустраивался Водимиров торговый гость солидно. Просторный двор с кучей свежевоздвигнутых построек, главная из которых – аж в два этажа и сложена капитально: на каменном фундаменте покоился сруб из толстых бревен, причем окошки в срубе – не окошки, а прорези высокие и узенькие. Человеку не протиснуться, зато стрелять очень удобно.

Вокруг двора – частокол из старательно подогнанных друг к другу стволов, обмазанных глиной и белеющих свежезаостренными верхушками. Ворот – пара. И те, и другие – настежь.

Со стороны озера – береговой обрыв почти двухметровой высоты, со стороны реки – почти такой же обрыв и зеленый луг, судя по всему, заболоченный. Всё, однако, рассчитано. И надо полагать, во время половодья поднявшаяся водичка до подножия частокола не доходит.

Со стороны леса тоже всё хорошо: расчищено не меньше чем на три сотни метров в глубину. Расчищено, распахано, засеяно и даже удобрено речным илом. Последнее – очень прогрессивно. Обычно удобрениями местные не пользуются.

Хозяйственный человек здесь рулит. Даже жалко такого в расход пускать.

Работа кипела. Не меньше десятка лесорубов и корчевщиков трудились на опушке. Во дворе, насколько я мог разглядеть через открытые ворота, тоже впахивало не меньше десятка мужиков. Еще трое тянули бредень. Несколько теток занимались стиркой. Вокруг бегали детишки. И собачки. И лошадки паслись. И коровки на лугу. Прям-таки пасторальная картинка…

В которую не укладывались только двое парней, упражнявшихся в стрельбе из луков. Боевых. Стреляли, должен отметить, недурно: за полсотни шагов попадали в красное пятно, намалеванное на старой шкуре.

Медвежонок поднял большой палец и показал знаком: стрелков надо бы сейчас в расход пустить. Могут быть опасны.

Я покачал головой. Выводы уже сделаны. Брать пост будем ночью, а ночью от лучников вреда меньше. Есть, правда, такие, что стреляют на звук, а мой покойный араб Юсуф вообще умел бить интуитивно. Правда, недалеко: метров на двадцать… Ну да эти – послабже. Если бы я сейчас захотел, то снял бы обоих. На пустоши они – как на ладони.

Однако не будем торопиться. Вряд ли пара лучников – единственная охрана нашего купчика. Где он, кстати?

Озвучил свой вопрос для Свартхёвди, и тот сразу указал на полуголого мужика, восседающего верхом на деревянном хребте строящегося сооружения и активно жестикулирующего.

Спросил, почему этот – главный? Получил ответ: на нем золотая цепка. Ну да, с такими глазами, как у викингов, никакого бинокля не надо. Особенно если касается драгметаллов.

А воины еще есть? – поинтересовался я.

Свартхёвди презрительно хмыкнул. Откуда здесь воины? Так, бонды с оружием. Не парься, братец Волк, сделаем, как обычно: мужчин убьем, женщин перетрахаем, ценности конфискуем. И корыто, которое мокнет у причала, заберем. В него много добра войдет. Пригодится.