Спустя сутки Стамфордхэм писал Бальфуру уже от имени Георга:

...

«С каждым днем короля все больше беспокоит вопрос о приезде в нашу страну императора и императрицы.

Его Величество получает письма от представителей всех классов общества, известных и неизвестных ему лично, говорящие о том, как широко обсуждается эта проблема не только в клубах, но и среди рабочих, а лейбористы – члены палаты общин – высказываются против данного предложения.

Как Вы знаете, с самого начала король был убежден в том, что присутствие в нашей стране императорской семьи, и особенно императрицы, вызовет всевозможные проблемы, и я уверен, что Вы поймете, в какое неловкое положение попадет наша королевская семья, столь тесно связанная с императором и императрицей…

Король поручил мне спросить Вас, не следует ли после консультации с премьер-министром поручить сэру Джорджу Бьюкенену предложить русскому правительству выработать какой-то другой план будущего пребывания Их Императорских Величеств?»

Возможно король, ознакомившись с текстом письма, счел его недостаточно энергичным. В тот же вечер Стамфордхэм отправил Бальфуру новое послание:

...

«Он просит Вас передать премьер-министру, что, исходя из всего, что он слышал и читал в прессе, проживание в нашей стране экс-императора и императрицы вызовет резкое неприятие в обществе и, несомненно, скомпрометирует короля и королеву…

Бьюкенену следует поручить сказать Милюкову, что оппозиционные настроения относительно пребывания здесь императора и императрицы настолько сильны, что нам следует дать возможность взять назад выраженное ранее согласие на предложение российского правительства».

Эта решительная атака, как видно, сломила упорство Бальфура. Прочитав письмо, он пишет Ллойд Джорджу:

...

«Я думаю, что король действительно оказался в неловком положении.

Если царь сюда приедет, нам придется публично заявить, что мы (правительство) его пригласили, и добавить (в собственную защиту), что мы сделали это по инициативе русского правительства (которому это не понравится).

Я все же думаю, что мы должны предложить Испанию или юг Франции в качестве более подходящего места для проживания царя».

Спустя четыре дня Стамфордхэм самолично явился в резиденцию премьер-министра и рассказал ему о многочисленных письмах протеста, которые якобы получает король. Ллойд Джордж в ответ пообещал запросить Францию, не согласится ли она принять поверженного русского монарха. От Бальфура Стамфордхэм в категоричной форме потребовал отозвать приглашение. Видимо, после этого Бьюкенен и заявил Милюкову, что правительство Георга V более не настаивает на переезде царя.

Помимо внутриполитических соображений, Лондон был озабочен угрозой выхода России из войны и по этой причине не желал осложнять двусторонние отношения. Сообщая своей семье об инструкциях Бальфура, Бьюкенен, по свидетельству его дочери, был взволнован. По его мнению, виновником изменения решения короля был Ллойд Джордж, запугавший Георга антимонархическими настроениями в стране и убедивший его, что посольство преувеличивает угрозу императорской семье.

В Daily Telegraph в те дни появилась редакционная статья под заголовком «Почтительный протест», ее цитирует в своей книге Мельгунов, ссылаясь на перепечатку в парижских «Последних новостях». Ее автор повторяет в качестве непреложного факта домыслы о германофильстве царицы:

...

«Мы искренне надеемся, что у британского правительства нет никакого намерения дать убежище в Англии царю и его жене… Мы жалеем, что вам приходится говорить это об экзальтированной даме, стоящей в столь близких родственных отношениях к королю, но нельзя забыть теперь про один факт: царица стала в центре и даже была вдохновительницей прогерманских интриг, имевших крайне бедственные последствия для вас и едва не породивших бесславный мир. Супруга русского царя никогда не могла забыть, что она немецкая принцесса. Она погубила династию Романовых, покушаясь изменять стране, ставшей ей родной после замужества. Английский народ не потерпит, чтобы этой даме дали убежище в Великобритании. Царица превратит Англию в место новых интриг. Вот почему у англичан ныне не может быть никакой жалости к павшей императрице, ибо она может предпринять шаг, который будет иметь гибельные для Англии последствия. Мы говорим теперь совершенно откровенно и прямо: об убежище не может быть речи, так как для нас опасность слишком велика. Если наше предостережение не будет услышано и если царская семья прибудет в Англию, возникнет страшная опасность для королевского дома».

Посол покорился. Этому способствовала его беседа с побывавшим в Петрограде членом парламента лейбористом Уиллом Торном. «Я полностью разделяю Ваше мнение, – написал он Бальфуру, – относительно того, что, если существует какая-то угроза появления антимонархистского движения, будет гораздо лучше, если экс-император не поедет в Англию».

Кеннет Роуз возлагает на короля главную вину за гибель царской семьи. В его оправдание биограф говорит: «Первейшим принципом наследственной монархии является ее выживание». Сегодня угроза выглядит не столь уж серьезной. Но в те дни, когда рухнули самые прочные троны Европы, а в самой Англии набирало силу и зачастую принимало крайние формы рабочее движение, так никому не казалось. Посол Бьюкенен и его дочь виновником считают Ллойд Джорджа и членов его кабинета. Сергей Мельгунов считает, что британское правительство не несет «формальной» ответственности за гибель царской семьи, но несет «моральную»: «Нет никакого сомнения, английское правительство моральную проблему откинуло и встало, под влиянием бывшего тогда премьером Л.

Джорджа, на путь реалистической политики интересов дня, как они рисовались тогда руководителям парламентского общественного мнения». Позицию же Временного правительства Мельгунов называет «двойственной с самого начала».

Ллойд Джордж в ответ на книгу Мериэл Бьюкенен оправдывался довольно вяло, ссылаясь на военное положение. «По всей вероятности, – заявлял он, – я посоветовал королю не давать разрешения на приезд в Англию Николая II. Мой совет вызван был тем, что в то время мы пытались убедить Керенского продолжать войну с германцами. Позволив царю приехать в Англию, мы повредили бы нашему ходатайству у Керенского».

Этот комментарий возмутил Керенского, заявившего, что он «ни в малейшей степени не соответствует действительности» и что главным препятствием была отнюдь не вероятность выхода России из войны, а внутреннее положение в Англии. По словам Керенского, инструкция Бьюкенену фактически гласила следующее: «Надо взять приглашение назад, но сохранять апарансы (фр. арраrепсе– приличия. – В. А) действовать таким образом, чтобы инициатива отказа исходила от представителей русского правительства». Мельгунов считает этот вывод «позднейшим умозаключением» на основании документов, опубликованных впоследствии, прежде всего книги Мериэл Бьюкенен.